похоже, не были склонны прибегнуть к ним. Тем не менее, меня очень заинтересовала дендрохронология. В прошлом, когда дело доходило до определения происхождения «старых итальянцев», приходилось полагаться на чутье и мнение дилеров и знатоков, но теперь у нас есть научный метод, способный отбросить многовековые, но субъективные мнения экспертов и раскрыть истины абсолютные. Именно это меня интересовало, когда я записывалась на прием к дендрохронологу.
ВСЕ О КОЛЬЦАХ
Дендрохронология и её выводы
Питер Рэтклифф намеревался стать скрипичным мастером и реставратором, и стеллажи его мастерской в узком переулке в Хоуве, Восточный Суссекс, заставлены музыкальными инструментами, ожидающими его внимания. Увы, скрипки, Питер вас больше не создает и не чинит, потому что он овладел гораздо более прозаической и более строгой профессией. Порой результаты проведенного им исследования могут остановить аукцион скрипок, а иногда они могут изменить стоимость инструмента на тысячи или даже сотни тысяч фунтов.
Работа Питера основана на изучении колец роста древесины. Даже детей в школе учат, что ствол дерева наращивает одно кольцо в год, поэтому они могут сказать, сколько ему лет, изучив узор концентрических колец в стволе спиленного дерева. В детстве я жалела деревья, дни рождения которых можно было праздновать только после их смерти. Однако структура годичных колец дерева, выросшего на небольшой высоте, может рассказать нам не только о его возрасте. Это объективный протокол климатических условий, в которых существовал лес все предыдущие годы, регистрация благоприятных и неудачных периодов его жизни, память о жарком лете и суровых зимах, о засухах, наводнениях и даже изменении освещенности из-за гибели или вырубки соседних деревьев. Деревья, выросшие на небольшой высоте, настолько чувствительны к малым отличиям в окружающей их среде, что ели, растущие даже близко друг от друга, могут иметь совершенно разную форму и структуру колец. Но вот резонансная древесина, используемая для изготовления нижней деки скрипки, всегда берется от деревьев, выросших в высокогорных лесах, таких как Паневеджио, где повсюду скудная почва и неизменно холодные зимы, которые оказывают доминирующее влияние на малую скорость роста, так что местоположение становится решающим фактором и все деревья, срубленные в одной и той же местности, будут иметь очень похожие рисунки колец.
В профессии Питера ключевым является это сходство, и он объяснил, что, если бы кто-либо обратился к нему с просьбой провести экспертизу скрипки Льва, она заключалась бы в сопоставлении годовых вариаций роста колец ели с образцами, накопленными в его базе данных, где хранится информация, полученная при исследованиях примерно 5000 инструментов, которые он сам осматривал, и 150 из которых сделаны Страдивари в Кремоне, а так же информация, которой поделились другие дендрохронологи со всего мира, и региональные справочные хронобазы, любезно опубликованные Международным банком данных по древесным кольцам. Перекрестное сравнение фотографий годичных колец в деке скрипки Льва с изображениями из всех этих коллекций было бы проведено с помощью компьютерного программного обеспечения, специально разработанного для него в Украине. «Я нашел парня в Интернете, - рассказал он мне, - и просто отправил ему статистический алгоритм для сопоставления одной серии колец с другой. Мы работали вместе над программами уже около трех лет, когда я понял, что ему было всего тринадцать лет в момент, когда мы начали наш проект». Возможно, программное обеспечение Питера зародилось как школьный ИТ-проект в Украине, кто знает, но сегодня это основа для столь успешного бизнеса, что после десяти лет работы он известен как один из ведущих дендрохронологов в мире. Когда компьютерная программа обнаруживает очень сильную корреляцию между тестируемым образцом и подобным, уже содержащимся в базе данных, Питер совмещает эти два изображения. Если сходство велико, это говорит о сильном подобии условий роста двух деревьев, но Питер даже в этом случае не спешит с выводами. «Иногда можно выявить неизвестную скрипку, материал которой совпадает с древесиной из мастерской Страдивари, но нужно руководствоваться здравым смыслом, и если она не похожа на инструмент Страдивари, то, вероятно, и не имеет к нему никакого отношения».
Вот именно такая дендрохронология, сочетающая точные науки и здравый смысл, является непререкаемым арбитром, не подверженным влиянию субъектиных мнений, в неопределенном мире торговли инструментами, где стоимость скрипки в существенной степени базируется на предположениях о её возрасте и происхождении. Я все еще испытывала немалые сомнения по поводу того, попросить ли Питера провести экспертизу скрипки Льва, но с каждым днем увеличивался и соблазн подвергнуть гипотезу о ее происхождении из Кремоны строгой научной проверке. Но как отреагирует Грег, если заключение Питера откроет совершенно новую историю его скрипки? Я уже несколько раз слушала, как они играют вместе, и наблюдала при этом, как скрипка приникает к его плечу будто доверчивый ребенок, который усаживается к вам на руки. Скрипка Льва подарила Грегу голос, способный выразить все чувства, что обуревали его, и хотя он больше всего ценил ее именно за этот дар, я чувствовала, что он также любил ее как непризнанного внебрачного ребенка из некой великой аристократической семьи по имени «Кремона». Именно такой образ жил в его сознании, и я не могла даже предположить, что он почувствовал бы, если бы заключение Питера разрушило его. А я сама? Что бы я почувствовала, если бы выяснилось, что скрипка Льва не из Кремоны? Приняв, а затем отвергнув так много вещей из дома моей матери после ее смерти, я уже знала, что истории о происхождении - это то, что я больше всего ценила в предметах, окружающих меня. Привязанность к ним сняла пелену с моих глаз, и я могу объяснить это аналогией с полем, заросшим высокой травой, по которому я прохожу почти каждое утро. В пасмурный день оно ничем не примечательно, но яркое летнее утро делает видимыми блестящие нити паутины между стеблями травы и чертополоха. В течение некоторого времени паутина, сотканная по всему полю, вызывала ассоциации с историями, скрытыми за предметами вокруг нас. Чтобы их увидеть и разгадать, требуется определенный свет, но и после этого мы порой предпочитаем игнорировать то, что видим, как я поступала с рассказами о вещах моей матери. Так много из того, что я утратила, когда она умерла, было для меня невидимым, что и история о скрипке Льва стала казаться мне удивительно дорогой, и я не представляла, что бы я почувствовала, если бы она оказалась ошибочной.
Не могу сказать, о ком я беспокоилась больше, о Греге или о себе, но беспокойство это не отпускало меня, и в конце концов я решила наведаться в Глазго и поговорить с ним. Мы устроились
