давай тебе фотки покажу. Там все так красиво было.
Мама часто кивает, и я подставляю стул ближе к ней. Начинаю пролистывать фотографии в телефоне, бегло рассказываю, как все проходило.
– Платье у тебя глаз не оторвать. Какая же ты красавица.
– Ой, мы его вообще случайно купили, там такое было…
Я все тараторю и тараторю, хотя на маму поглядываю все еще с настороженностью. Я очень боялась, что она воспримет все наши новости плохо. Но нет. Она поняла, вроде как смирилась и даже рада. Хотя, даже если это хорошо разыгранный спектакль, мне плевать.
Я свой выбор уже сделала. И все решения, которые можно было принять, тоже.
– Я сейчас спрошу, дочка, но ты в штыки не принимай.
Внутри все холодеет. Даже плечи каменеют. Но я послушно киваю – так скажем, даю разрешение на то, чтобы она высказалась.
– Будь осторожна, Оксане все это не понравится.
Ах, она об этом…
– Это я и так знаю. Слышала пару ее телефонных разговоров, – фыркаю. – Я для нее ходячий инкубатор и сыну ее не подхожу. Да.
– Что?
– Это она так своей подруге сказала. По телефону. Еще намекнула, что не против меня выжить и оставить ребенка себе.
– Выжить? – мама хватается за сердце.
– Ну мам, – смеюсь, – я образно. Она считает, что мы с Андреем не уживемся и я захочу уйти. Но, если я на такое осмелюсь, ребенка мне никто не отдаст.
– Еся, – мама снова вздрагивает. – Это же, это…
– Я не собираюсь никуда уходить. Всё мы уживемся. Просто мне кажется, люди вокруг, даже близкие, воспринимают Андрея иначе. Вы не видите в нем то, что вижу я. И не знаете его таким, каким знаю я.
– Твоими бы словами. Но, если что, здесь тебе всегда рады, – ма улыбается, а после резко взмахивает руками. – Вот… Старая дура! Совсем из ума выжила. Ребенка она не отдаст! Посмотрите только!
Кажется, маму слова моей новоиспеченной свекрови задели больше, чем меня.
– А Андрей знает?
– О чем?
– О том, что она говорила?
– Нет. Зачем?
– А вот тут неправильно, Еся. Вот тут нужно рассказать. На всякий случай. А еще лучше в присутствии этой шизанутой с диктофоном ходить. Незаметно на телефоне включила, и все.
– Что за шпионские срасти? – закатываю глаза.
– Ты слушай, что я говорю. Лишним не будет. Оксанка та еще змея.
– Хорошо. Я буду начеку, – подмигиваю и хватаюсь за телефон. Андрей звонит.
Выхожу из кухни, протискиваясь в свою бывшую комнату. Здесь, конечно, все теперь иначе. Катюха из совместной с сестрой сюда переехала.
На стене плакаты какие-то, а спинки кровати обклеены стикерами.
– Привет, – кладу подушку на колени и упираюсь в нее локтями.
– Привет. Ты как? Поговорили? Сказала? Не ревешь?
– Не реву. Нормально поговорили.
– Отлично, я вечером прилечу.
– Зачем?
– Нужно к отцу заглянуть.
– А, ладно.
– Вместе, – уточняет, а меня пробирает до костей.
С этим домом у меня связаны исключительно плохие воспоминания.
– Зачем? – сама не замечаю, как перехожу на шепот.
– Там будет много важных людей. Ты моя жена. Наше совместное появление закономерно. Но если не хочешь…
– Нет, нет. Я пойду.
Андрей вздыхает, что-то параллельно кому-то объясняя.
– Я прилечу, все обсудим. Целую.
– Целую.
31
Андрей
За Еськой еду сразу из аэропорта. В квартиру новоиспеченной тещи не поднимаюсь. Пока это лишнее.
Если сегодняшний вечер пройдет по плану, то уже завтра я буду абсолютно независимым от отца человеком.
Прошу таксиста поторопиться и набираю номер Шахманова.
– Я на месте. Только приземлился.
– Я тоже.
– Действуем, как договаривались.
– Мы будем к восьми, – предупреждает Шахманов. – Жену с собой взять не забудь.
– Уже.
Сбрасываю вызов.
Не особо мне хочется тащить туда Еську, но ее присутствие в сложившейся ситуации снизит градус накала. Отец не станет устраивать разборок при женщинах.
А он захочет.
– У цветочного тормозни, – снова водителю.
Парень притормаживает.
Покупаю букет пионов.
У дома Токаревых звоню жене. Она спускается быстро. Трех минут не проходит. Будто уже наготове сидела.
Притягиваю ее к себе. Целую. От нее пахнет дождем и цветочными духами. Погода на улице этой зимой переменчивая, но преимущественно дождливая. Мокрый снег моментально превращается в кашеобразную грязь. Лужи вокруг по колено.
– Ты нормально перелет перенесла?
– Нормально, – улыбается, – ты же вчера спрашивал.
Спрашивал. Точно.
– Мы сейчас на квартиру, потом к отцу.
– Во сколько?
– К восьми поедем.
– Хорошо. Мне только нужно себя в порядок привести.
– На дом вызови кого-нибудь, ок?
– Я могу в салоне.
– Есь…
– Ладно-ладно, – взмахивает рукой, – уговорил. Бережной позвоню, она посоветует кого-нибудь.
– Отлично.
– Ты уже им сказал?
– Утром еще.
– Что? И как? Нормально отреагировали?
– Вот вечером и узнаем.
Еся напрягается.
– Да шучу я. Забей. Их это не касается. Я просто ввел их в курс дела, не больше. Одобрение нам ничье не нужно. Правда ведь?
Стискиваю длинные тонкие пальчики в ладони.
– Нет, – качает головой, прилипая щекой к моему плечу.
Такая она трогательная.
– Моя мама сказала, что рада. Ну, тому, что у нас все хорошо. Я, честно говоря, не ожидала от нее такого. Думала, снова скандал будет.
– Куда она теперь денется?
– Ну, тоже верно, – перекручивает обручалку на моем пальце. – Зачем мы туда поедем?
– По делу.
– Не поделишься?
– Я хочу ввести в бизнес еще одного человека. Отец с ним не ладит, но…
– А если не выйдет?
– Если не выйдет, просто продам Шахманову свою долю.
Еся ошарашенно вскидывает взгляд. Отстраняется, при этом продолжает держать меня за руку. Ее ладошки ползут выше по предплечью. Ногти впиваются в ткань пальто.
– Ты с ума сошел? Он же тебя убьет.
– Спокойно, Пятачок, все продумано до мелочей.
– Андрей, ты же лучше меня знаешь своего отца.
– И именно поэтому поступаю так, как считаю нужным. Не паникуй.
Есения
Нет, он сошел с ума. Он точно сошел с ума. Его отец нас прямо там похоронит, под яблоней или в оранжерее Оксаны Николаевны.
Становится жутко. К горлу подступает тошнота. В
