class="p1">– Товарищ, чего у вас такая жарища?
– У меня, барышня, тепло. Это разные вещи, а вас греет, видимо, любовь. Или широкая душа.
– Какая душа? Чего несешь? И мужа я выгнала только что.
– Так давай я тебя каждый день катать буду? Хочешь? Я твой адрес запомню.
– Нет уж, накатались. Я окошко приоткрою.
– Смотри, чтоб товарку твою не продуло.
– Меня скорее продует. Она у нас закаленная. Вот, Юлька, все же сила спартанского воспитания. Я все детство по санаториям, болею, не переставая, а ты с отцом в холодном море плескалась, спали только что не на полу. И вот тебе пожалуйста. Ну! Чего ты молчишь все время? Может, еще позвонит.
– Куда он позвонит? Сказали же, улетел.
– Может, наврали?
– Ой, Любка, к чему им врать?
– Из зависти!
– Нет, чувствую, что так и есть. Ну и пусть. Нам еще только итальянцев не хватало.
– Вот и правильно. Ну их всех к чертовой матери!
– Девушки, в машине прошу не выражаться.
– А кто выражается? И вы не подслушивайте. Мне кажется, еды мы много купили. Давай все отдавать не будем. Скажем, а это мы себе. Просто домой не с руки заезжать было.
– Люб, как тебе не стыдно. Первый раз туда едешь.
– Как-то мне все равно не по себе. Я с инвалидами никогда не общалась.
– Она и не инвалид. Просто в кресле ездит. С ней очень интересно, вот увидишь. А потом, мать же просила.
– То не просила, то попросила. Ну ладно, все равно уже едем. Деваться некуда.
Люба расстегнула пальто и сняла с шеи платок. Юлька взяла сестру за руку.
– Я, кстати, позвонила на свою старую работу. Представляешь, девица, которую вместо меня взяли, собирается в декрет через месяц. Ну, месяц же я как-нибудь продержусь.
Юля, конечно, думала про Марко. И в пятницу все же позвонила в ресторан сама. «Он уехал», – прозвучало как гром среди ясного неба. Как так? Ей показалось, что-то произошло между ними. Или это так у итальянцев принято? Или она все себе придумала. А он просто хотел ей рассказать, что она неправильно живет. А может, он прав? Вот он – меню придумывает, людей кормит. А она? Она тоже, между прочим, важными делами занимается. И ей ее работа нравится. И коллектив у них хороший. И праздники она устраивает смешные и познавательные. Ей действительно очень нравится, когда сходятся цифры в ее отчетах. Как-то таможенный брокер сказал, что ее накладные идеальны. Тоже хлеб.
Девушки с трудом выгрузились из такси и вошли в подъезд. Дверь в другой мир. Как в сказке. Проход сквозь стену. Юле хотелось сквозь эту стену провести Любу уже давно. Вот интересно. Марко она в квартире Лели никогда не могла себе представить. А Любу очень даже представляла. Она точно знала, в каком кресле та будет сидеть, какое впечатление на нее произведет белая голова в коридоре.
Так и случилось. Им открыла Ева, благосклонно взяла сумки с продуктами и понесла их на кухню. Леля выехала навстречу, ей не терпелось увидеть Любу.
– Добрый вечер, милые. Дай-ка я на тебя посмотрю. Я – Леля. А ты Люба. А ты знаешь, когда-то в этом доме тоже жила Люба. Как все же может повторяться история. Иди сюда.
Неожиданно Люба подошла к Леле, обняла ее и шумно разрыдалась.
– У меня просто муж сбежал. А перед этим обобрал. Вот такой гад. А я, если вижу нового человека, сразу должна рассказать.
– Какой кошмар. Но, значит, он тебе и даром был не нужен. Нужно сказать спасибо, что он сделал это сейчас, а не когда тебе стукнуло пятьдесят. И, наверное, сильно-то и брать было нечего.
– Так квартира!
– Это весомо. Но все в этой жизни нам зачем-то дано. Я имею в виду испытания. Ты молодая и красивая, и через десять лет ты сама удивишься, что плакала по этому поводу. Я вам сегодня на этот счет расскажу очень занимательную историю!
– Ох, это вы красивая.
– Я – старая. Но я себе нравлюсь, это правда. И наряжаться люблю. Мне кажется, я могла бы быть актрисой. Я каждый день придумываю для себя какую-то роль. Ну нужно же мне чем-то жить. И неплохо получается. – Леля улыбнулась так, как только она одна могла. – И говори мне «ты». Мне все говорят «ты». Такое впечатление, что мы просто давно не виделись, правда? Проходите в комнату. – Она протянула руку Юле.
Люба вошла, по-хозяйски осмотрелась и плюхнулась именно в то кресло, которое ей в своих мыслях определила Юля и в чем была абсолютно уверена Леля.
– Вот и Люба сидела тоже в этом кресле.
– Расскажи нам о ней.
– С удовольствием. Это интересная судьба и большая жизнь. Жизнь женщины, которая своей судьбой выбрала просто семью. Семья, правда, этого не оценила.
– То есть лучше на поводу у семьи не идти?
– У каждого всегда есть выбор. Семья – это тоже выбор. Надо просто всегда находить баланс и видеть свое место. Нельзя заместить чем-то свое собственное «я». Всегда нужно себя спрашивать. А где здесь я? И если ты в своей семье на своем месте, то почему нет. Так, у нас сегодня праздник. Знакомство и проводы старого года.
– Мы принесли шампанское. И салаты из «Праги».
– Это невероятно! Салаты из «Праги»! Я даже не предполагала, что доживу до такого красивого праздника. Двухтысячный год – он принесет нам баланс. И все расставит по своим местам. Но нужно быть очень внимательными.
= 49 =
Юлю опять разбудил телефонный звонок. Она вернулась от родителей поздно, решила новогодние праздничные дни провести дома. Вот прямо так и решила. Дома и, возможно, даже в кровати. Она никак не могла оправиться от шока. Никому не показывала своего настроения. На людях вела себя ровно и как будто бы даже счастливо, но внутри и изумлялась, и не находила ответа. Но почему? Что произошло? И дальше, как у нас водится: что я сделала не так?
Новый год в Костерево отметили тепло и уютно, хоть и с небольшим налетом печали. Люба периодически заливалась слезами, утыкаясь носом в мамину грудь.
Лариса при этом, сама утирая слезы, дочь легонько стукала по лбу:
– И поделом тебе, размазня наша. Его Бог обязательно накажет, гада этого. А тебе – урок. Кого в дом пускать, кого в душу. Так что ты теперь за нас, стало быть, в ответе. Квартирку-то как возвращать собираешься?
– Ларочка! – пытался вступиться за дочь Андрей.
И вроде
