Только вспомнил слова Рокуэла Кента: «когда природа угадывает ищущего, она сама выходит ему навстречу.» Что он имел в виду: природу моей подспудной паники, или своё присутствие в моём сне?…
Наверно, Андрей решил, что теперь всё. Да и я успокоилась, высказавшись. А открытие Егора и Алисы я пока решила придержать. И признание Сергея тоже.
* * *
Часов в девять-десять все обычно расходились по своим комнатам. Вероятно, свежий воздух, на котором мы проводили большую часть дня, повышенные против обычного городского ритма физические нагрузки, обилие впечатлений делали своё дело: после ужина клонило в сон.
Я устроилась в постели с лэптопом и открыла папку «В работе». Повесть двигалась хорошими темпами, и её конец был мне ясен, а меня подгоняли мысли о том самом, зависшем на смерти двух героев романе… Но нет, я всё же сначала поставлю точку здесь!
И пальцы побежали по клавишам, приближаясь к этой точке.
Через некоторое время захотелось пить. Сок, вообще-то не питьё в строгом смысле слова… — а мне захотелось именно сока.
Я надела халат и пошла в столовую.
Открыла дверь и увидела силуэт Андрея на фоне окна, подсвеченного ясно-звёздной ночью.
Андрей полусидел на подоконнике, лицом к двери. Он был в халате. И в очках — вероятно, уже снял линзы на ночь. Между ним и мной на столе стоял высокий стакан с моим любимым грейпфрутовым с мякотью и едва светился розоватым светом, словно в него положили кусочек луны.
— Андрей?… — Теперь я разглядела, что и у него в руках стакан с соком, только с его любимым соком. — Вам тоже захотелось пить?… — Он молчал. — А это кому? — Я подошла к стакану, стоявшему на столе.
— Вам.
— Откуда вы?… — И засмеялась своему глупому вопросу. — Спасибо.
Я взяла стакан и присела на край стола напротив Андрея.
Мы молчали. Я смотрела в окно, Андрей на меня — я это чувствовала, хоть и не видела его глаз.
Совершенно не помню, как мы оказались в объятиях друг друга…
30.12.2005. Пятница.
Тест на совместимость продолжился до утра и дал несомненно положительный результат.
Около семи я ушла к себе, чтобы Егор не обнаружил мою постель пустой.
Когда он принёс кружку горячего кофе, я едва смогла открыть глаза.
— Забирайся-ка ко мне, а я посплю ещё немного, ладно?
Парень не возражал и объяснил моё сонное состояние погодой. За окном валил такой густой снег, какого я никогда не видела — без преувеличения. Три больших голубых ели, растущих в нескольких шагах от дома, от моего окна, словно исчезли с лица земли. И сама земля исчезла. Вместо тверди и признаков её наличия в окно виден только поток огромных белых хлопьев.
— Наша подводная лодка заплыла в простоквашное море, — сказала я и заснула.
* * *
Меня разбудил Андрей. Он сидел на краю постели и, наклонившись к моему уху, говорил:
— Марина, проснись…
Придя в себя, я вспомнила прошедшую ночь. Моё тело, мои губы, руки вспомнили всё…
Но Андрей был напряжён и вёл себя странно. Увидев, что я проснулась, он спросил, где Егор. Я ответила, что он принёс мне кофе, лёг рядом, и я заснула.
— Его нет дома.
Я вскочила и принялась одеваться — тревога Андрея передалась мне.
Почему мы оба так разволновались?… Ведь это было не в первый раз — Егор прекрасно знал городок и его окрестности и часто гулял один.
Но этот пароксизм небесных хлябей, этот непрекращающийся снегопад, даже не думающий идти на убыль, навевал тревогу своей монотонностью и обволакивающей глухой тишиной. Казалось, что все и вся отныне отрезаны друг от друга навсегда, поэтому хотелось, как можно скорей собраться вместе и не разлучаться, пока он не прекратится.
Андрей оделся и вышел, наказав мне оставаться дома. Я стояла на крыльце. Через несколько шагов он исчез, растворился в пространстве, и это только добавило тревоги.
Я побежала в комнату Егора — телефон лежал в изголовье кровати… Вероятно, Андрей уже набирал его номер: на дисплее обозначен неотвеченный звонок.
Мне оставалось держать себя в руках, не допускать никаких опасений и молиться. Всё хорошо, всё замечательно, всё отлично, всё в порядке!
Я представила себе Егора и мысленно обнимала его. Если вдруг меня пробивало на панику, я твердила: «нет, нет, нет, и ещё раз нет!».
И так по кругу: всё хорошо! а вдруг?., нет, нет и нет! нет, нет и нет! всё просто великолепно!..
* * *
— Марина, водку! — Андрей стаскивал с Егора мокрую одежду, того колотил озноб.
Водки не было ни в шкафу, ни в холодильнике. Я принесла бутылку первого попавшегося под руку коньяку. Егор, раздетый догола, лежал на постели, а Андрей растирал его ладонями. Потом я лила ему на руки из бутылки, и он продолжал массировать его тело от ступней и кистей рук к центру, потом назад, потом макушку головы, ушные раковины…
Между тем он рассказал, как нашёл Егора.
Точнее, Егора нашёл Брамс.
Андрей пошёл от дома по едва заметной проложенной кем-то не так давно в высоком снегу, но уже накрытой новым пухом, тропе. Через некоторое время ему навстречу из снежной завесы выскочил Брамс. Узнав Андрея, он принялся поторапливать его: с лаем убегал вперёд на несколько метров, возвращался, хватал за рукав куртки, тянул, снова убегал…
Обессилевший Егор лежал по пояс в ручье, который оказался под снежным завалом, он почти засыпал от переохлаждения. Увидев Андрея, парень сказал вяло: прости, я не хотел, — и отключился.
Андрей, изрядно помучившись, скользя по льду, утопая в снегу, промокнув, вытащил парня с помощью Брамса. Потом он показал псу в сторону дома и приказал: Эрих!
Брамс привёл Эриха, и они вдвоём с Андреем принесли Егора.
— Пожалуйста, в моей тумбочке деревянная шкатулка.
Я принесла. Андрей раскрыл её, взял одну из баночек — тоже деревянную.
— Вот этот порошок. Полчашки крутого кипятка, через полминуты в неё на кончике ножа…
Я сделала, как он просил.
Андрей чайной ложкой принялся вливать в Егора этот отвар. Я заметила, что Андрея тоже трясёт, и что он сам весь в мокром.
— Разденьтесь. — Я принялась стягивать с него мокрый свитер.
Андрей снял с себя одежду.
— Мы снова на вы? — Он улыбался.
Я вспомнила ночь и смутилась — сейчас я словно забыла о ней.
Улыбка Андрея была вымученной, он будто лишался последних сил прямо у меня на глазах.
— Принесу тебе одежду. Вытрись. — Я дала ему полотенце.
Когда я
