вырвалось у меня. Видимо накопленным претензиям уже не сиделось внутри. Ну, сейчас, значит, сейчас.
— Ты знал?!
Ох, какого это удивление. Какова вина в его глазах. И не только она. Решимость? Вот это мне совсем не нравится.
— Я, по-твоему, идиот?! — усмехнулся я.
Хотя, лучше бы, правда, был идиотом, тогда бы так не саднило в душе от мысли, что София выбрала не меня, а моего родного брата. А тот….
И не выругаешься ведь на него. Всю жизнь мне уступал. А тут решил восстать? С чего? Она ему так дорога? В самом деле?
Совсем мне это не нравится. Совсем.
— Об этом я и хотел поговорить, — признался Эмбер. — Я хотел предупредить тебя, что намерен просить отца отдать Софию мне.
Что, мать твою, он только что сказал?!
Черная пелена заслала глаза, и я забыл, куда и зачем хотел идти. Развернулся, чтобы впиться в Эмбера взглядом, надеясь, что этот идиот сейчас шутит надо мной. Жестоко шутит.
Нет. Ни капли издевки. Говорит серьезно. И так же серьезно смотрит. Доля вины присутствует, но намерение отстоять свое растет в геометрической прогрессии.
— Ты с ума сошел, Эмбер?! — я скрипнул челюстью. Хорошо, что еще не врезал. А руки уже пламенеют. И не только они.
— Я знаю, что она тебе не безразлична, — Знает он! Да, конечно. И потому творит все это за моей спиной? Мстит за Листьеру?! — Я не хочу разбивать тебе сердце. Но отказаться от нее не могу. Я ведь говорил, что если буду уверен, что София моя истинная, то заберу ее.
Желание разорвать его на части возросло так, то я чудом сдержался. Не будь он мне братом, давно бы плевался кровью. Но… он сказал «истинная»? Та самая, без которой жить нельзя? Та самая, без которой все теряет смысл? Я бы с радостью его поздравил с такой находкой, если бы не одно «но». София — мояистинная.
Я не сразу к этому пришел. Более того, не хотел этого признавать. Но иного объяснения происходящему со мной, иного объяснению этому неистовому, ломающему кости и всего меня, драконьему притяжению к ней, не могу найти. Онамояистинная, а не его!
— Прости, Дарко.
Твою ж за хвост! Какого ты извиняешься сейчас?! Давай просто разберемся по-мужски, но нет! Как бить морду тому, кто говорит тебе прости, за что любит?! Еще и Эмберу, которого я знаю, как свою чешую!
— Ты спешишь с выводами, Эмбер, этого не может быть, — сказал я ему, все еще надеясь, что брат просто перепутал. Преувеличил собственные чувства, запутался в бушующих гормонах или как там бывает. В общем, ошибся.
Но нет. Его уверенный взгляд говорил о другом, и этот взгляд до смерти мне не нравится.
— Я уверен в том, что говорю, Дарко. Иначе не пришел бы к тебе.
Твою ж за хвост! За что он так?! Он любит! Любит, мать вашу!
Любит так, как еще не любил. Это видно по его глазам, слышно в голосе, чувствуется в энергии тела. Он не готов уступать, как и я. А я еще никогда и никому не отдавал свое. Никому. Но Эмбер… это другое.
Как же я ошибся, надеясь, что этот идиот просто мстит за Листьеру, ну или решил позлить, ну или просто увлекся. Даже если серьезно увлекся — это все можно было исправить. Но с притяженьем так не получится.
Я знаю это наверняка, ведь сам стал его безвольным пленником. Сам испытал его беспощадные розги, его безжалостную мощь, его тугие кандалы.
Если Эмбер чувствует подобное, лишать его истинной — все равно что убить.
А лишать истинной меня? Это можно?
— Дарко, — позвал Эмбер. Чего он так смотрит, будто от меня откололся кусок? Хотя, почему будто. Откололся. Но не снаружи. Внутри. Но этого-то брат не видит.
Чего он выжидает? Что надеется услышать?
А что я могу сказать? Пожелать им счастья? Ну уж нет! Но и проклясть не могу. Вот не могу, укуси меня за хвост! И смотреть на него больше не могу!
И почему это Эмбер, а не кто-то другой, кого можно просто растереть в порошок прямо об эту траву?!
— На склоне! — до жути противный визг ударил по воспалённому слуху. И кому приспичило сейчас носится сломя голову?! — Там драка!
— Драка?! — благородный Эмбер проявил интерес, а мне вот было плевать. Пусть хоть поубивают друг друга. Могу даже помочь.
— Что происходит?! — и Диргар подоспел. И кто эти идиоты, что начали махач и перевернули все вверх дном?!
— Листьера! — выпала какая-то девчонка. Да с таким испуганным видом, будто моя бывшая чокнулась. — София!
— Чего?! — не знаю, кто проорал громче, я или Эмбер. Кто первым бросился к склону тоже не знаю. Да это и не важно.
Пусть кто угодно окажется сейчас там, лишь укротить эту съехавшую с катушек драконшу. Почему ее?! Да потому что Софии нет резона лезть на рожон! А еще ей, как магу, не выстоять против Листьеры.
Быстрее! Быстрее! Вот они!
Твою ж налево! Я не успел сообразить, как чешуя полезла сама. А как иначе, если перед глазами развезлось драконье пламя, пробивающее щит инзаниийки и толкающее ее к самому края обрыва. Нет!
— На место! — проклятый Диргар подсуетился совсем не вовремя, накинув на меня путы, когда я почти вынул крылья.
— Да ты издеваешься?!
Контроль над обращениями прямо сейчас?! Разве не плевать, в каком мы виде?! Главное спасти!
— Диргар!! — Эмбер был со мной согласен, и потому упал рядом, будучи повязанным магической удавкой, как и я. Твою ж за хвост, ее не порвать, как не пытайся. Проще кости себе переломать, чем выбраться. Но я согласен. Только все равно не получается, как не пытайся. И уже…
Поздно!
Весь мир застыл. Закаменел воздух, исчезли звуки, все, кроме одного — истошного крика, слетевшей с края обрыва Софии. Но оттуда рухнула не только она, с ней сорвалось мое сердце, которого я прежде и вовсе не чувствовал.
Она его пробудила, она заставила его страдать и любить, она и забрала с собой за грань. И весь мир просто опустел. В нем не осталось даже меня. Лишь одно единственное желание — успеть!
Путы впились в тело сильнее, пытаясь сопротивляться моей отчаянной попытке вырваться из них, переломав себе кости и покромсав мясо. Ничего не вышло!
Я как беспомощный наблюдал за тем, как Диргар, обратившись в истинную форму, кинулся к обрыву. Хоть бы он успел!
Но едва ректор подлетел, как дал крыльями наотмашь, сторонясь от края, откуда стрелой вылетел
