– А каковы, по вашему мнению, новейшие тенденции в издательском деле? – спросила Синтия. Ее белое платье, прикрывая лишь необходимое, представляло собой шедевр минималистского искусства.
– Стало совсем беззубым, – произнес Хантер через нос. Перис стала слушать новомодную музыку и отвлеклась от разговора. Синтия была права, когда говорила, что здесь соберутся люди с большими деньгами. Кондоминиум принадлежал Астору Бэркену, крупному общественному деятелю Сиэтла и покровителю искусств. Знаменитости театральных и музыкальных подмостков общались в толпе с владельцами галерей и художниками. Мелани Эвергрин из «Голоса» была единственной журналисткой, кого можно было распознать с первого взгляда – наготове ухватить любую сенсацию, быстренько вытащить что-нибудь «личное» по поводу чего-нибудь весьма неопределенного, но отчаянно важного.
Только художники и Перис не были разодеты в пух и прах.
Увешанные драгоценностями гости сияли, как городской горизонт ночью. Яркие и нежные цвета, блестки и бусы. Некоторые выходили на террасу, где луна окрашивала воду в бассейне в цвет ментолового ликера.
– Билл, – услышала Перис возбужденный голос Синтии. – Перис, это Билл Бауи.
Перис автоматически повернула голову к лифтам, из которых выходили прибывающие гости. Синтия уже двинулась в сторону Билла Бауи по белому мраморному полу. Он был один – и это удивило Перис еще больше, чем вообще его появление здесь.
Возникшая перед ним Синтия прервала его приветствие Астору Бэркену. Даже с большого расстояния Перис увидела, как Билл нахмурился. Потом Астор куда-то отвернулся.
Синтия обвила свою руку вокруг руки Билла и кивнула на Перис, которая ни слова не слышала из-за музыки и гама. К тому времени, когда Синтия подвела Билла, энтузиаст японских комиксов отчалил в неизвестном направлении вместе со своей молчаливой подругой в оранжевом.
– Можешь ли ты в это поверить? – спросила Синтия. Ее груди, казалось переливались через край декольтированного платья, расплющиваясь о плечо Билла. – Ты помнишь Билла? Когда-то мы были неразлучны.
Билл, в безупречном черном галстуке, пожал руку Перис.
– Мы с Перис недавно встречались, – сказал он, не выказывая ни радости, ни раздражения по поводу навязчивого внимания Синтии. – Синтия знает, что случилось с Тобиасом?
– Да…
– Мы с Перис все-все друг другу рассказываем, – щебетала Синтия. – Ах, я не могу выразить, как я рада видеть тебя, Билл. Зря мы так отдалились друг от друга…
– Многое переменилось, – сказал Билл, заглядывая в вырез платья Синтии; ни искры любопытства не промелькнуло в его холодных голубых глазах. – В отношениях между тобой и Тобиасом.
Синтия собрала губы гузкой:
– Но не между мной и тобой. Ты знаешь, что я не… ни разу с тех пор, как мы с тобой… Я никуда не выхожу с тех пор, как выходила с тобой.
– Нам с Вивиан тоже очень понравился тот день, – сказал он. Возле его левого глаза задергался нерв.
– Пойдем посмотрим бассейн, – безмятежная Синтия потянула Билла вниз по ступенькам, ведущим к двери на террасу. – Ты идешь, Перис?
– Нет, спасибо, – приставание Синтии к Биллу забавляло Перис, но она предпочитала избегать открытого пространства.
Перис смотрела им вслед. Ветерок из открытой двери взъерошил длинную бахрому, украшавшую ее расклешенное платье свободного стиля.
Она глянула в свой бокал, откуда едва пригубила шампанского. Повсюду вокруг нее люди были с другими людьми. Пары. Группы. Обычно ее не беспокоило, что нет никого, чье имя было бы связано с ее именем. А если бы и беспокоило, то сейчас ей меньше всего хотелось, чтобы это было имя Майкла.
До нее доносились обрывки разговоров. Новый Век освободил путь паровой машине Манненгейма. Перис хмыкнула и подумала, что нежная музыка успокаивает нервное мельтешение вокруг нее. Подсолнухи, или, скорее, целое поле золотой кукурузы волновалось под ослепительно голубыми небесами.
Перис стояла наверху лестницы. Ниже все кожаные диваны и кресла были заполнены гостями. Еще больше людей стояли группками.
Смех прекратился. Кукурузное поле увяло.
Перис почувствовала, как толпа замолчала и словно чего-то ждет. По ее спине пробежал холодок. Прижимая стакан к груди, она медленно обернулась.
Только что прибывший мужчина был выше остальных, шире в плечах, более стройным и загорелым, чем все другие; и еще он был гораздо сильнее. Взгляд его серебряно-серых глаз нашел ее поверх голов глазеющей толпы. Молчаливая угроза исходила от этого взгляда.
– Квинн, – прошептал кто-то рядом с ней.
Все зашикали друг на друга.
Взгляд Тобиаса не упускал свою цель. Не глядя по сторонам, он шел к ней. Толпа на его пути расступалась, словно разрезанная ножом на две части.
Вот он остановился рядом с ней и посмотрел сверху вниз – через легкий летящий шифон на ее сияющие красные босоножки и снова ей в глаза.
Перис опустила руку и стала теребить бахрому на платье.
– Мое платье от Мак-Фаддена в чистке, – сказала она, – вместе с бельем от Ромео Гильи.
– Хорошо, – сказал он так громко, что услышали все вокруг. – Когда вы в красном, вы притягиваете взгляды. Ваша скрытая индивидуальность начинает проявляться.
Шея Перис начала краснеть снизу вверх.
Тобиас намеренно пристально смотрел на тех, кто стоял рядом с ними до тех пор, пока они поспешно не пускались в разговоры. Даже вездесущая Мелани Эвергрин притворилась, что ей совсем неинтересно.
– Я же просил тебя не ходить сюда, – тихо сказал Тобиас. – Представляешь, насколько ты здесь уязвима?
– Среди толпы в сотню человек?
– Без конца входящих и выходящих.
– Я приехала на машине. Синтия меня подвезла.
– А как ты думаешь добраться домой?
– Я еду домой вместе с Синтией. Она меня проводит.
Он оглядел комнату.
– Если вспомнит, что ты здесь, – уголок его рта скривился вниз.
– Конечно, вспомнит.
– И проводит тебя? И, конечно, ничего не может случиться по дороге. На тебя могут напасть у самого твоего дома, Перис.
Ее сердце стучало, но она продолжала смотреть на него.
– Ты так говоришь, словно на каждой крыше сидят снайперы, поджидая меня. Скажи, ну зачем кому-то на меня нападать?
Она повысила голос и поймала на себе взгляд бледной женщины в сером шелке, которая, наклонившись к своему спутнику, произнесла, как показалось Перис, ее имя.
– Ты выставляешь нас на посмешище, – сказала она сквозь зубы.
– Неужели? – Тобиас сунул руки в карманы брюк и изобразил интерес к окружающим. – Та-ак, еще один сбор средств в какой-то фонд. Новые музеи для нового искусства, да? Насколько я понимаю, для этого все и затеяли. На сколько ты уже подписалась?
