зубам, два передних верхних, сломаны под корень. Парень весело живёт!
Я бы и дальше мысль развил… Но какого хрена? Разве так бывает? Чёртов зуд не давал мне сосредоточиться на тошноте. А так бы блеванул, и даже было чем!
Говорят, не бывает острой боли сразу в двух местах. Не знаю, не обращал внимания, обычно бывает не до того. Но когда чешется, болит и тошнит, во мне просыпается злость. Я поднял взгляд на следящих за мной внешников.
— Почему вы скрываете лица? Боитесь меня? — терпел из последних сил, хотелось драть себя когтями.
Те совершили бессмысленное действие, переглянулись. Обычный рефлекс.
— Ты сейчас безобиднее плюшевого мишки, — ответил обиженный. Поза выдавала страх.
— Серьёзно? — я выдавил улыбку.
Должно быть «приятные» ощущения, добавили особую изюминку в мою мимику, дёрнулись оба. Я рассмеялся.
— Два ботаника, считают меня плюшевым⁉ — обиженный, выжимая что-то на пульте, сделал шаг назад.
Дары работали, но толку, я сейчас как та винтовка, заряженная отсыревшими патронами — одни щелчки! Понятно, что дело в моём двойнике; слабое (по меркам Стикса) тело, недоразвитый паразит, к тому же их теперь два, и каждый стремиться доминировать. И я чувствовал эту борьбу — вот откуда чесотка! Мой личный паразит, никуда не делся, оцифровался вместе с носителем! Откуда я знаю? А хрен его знает! Догадался, а может грибок подсказал, он же псевдоразумный! Вот, почему меня искала и в меру сил оберегала Громова! Спасибо и на этом!
Как там она сказала? «У тебя есть кое-что. Поделись! Всего один поцелуй!»
Потолок замигал тревожно красным.
Ну а я что? Мне осталось только сдохнуть, желательно красиво! Как там у Высоцкого⁈
«Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину ножом».
Борьба набирала обороты, а моя кожа, стала покрываться волдырями. Зуд нарастал, хотелось буквально содрать с себя кожу.
* * *
— Что он делает?
Ким не обратил внимания на визгливый возглас Тимошенко, он известный паникёр. Его беспокоило другое. Эксклюзивный экземпляр, явно разрушался. Абрамов, чёртов торопыга… Мы что-то не предусмотрели!
— Шлюз заблокирован, Ким! Шлюз мать его…
— Да заткнись ты уже, — не выдержал Ким. — Это стандартная процедура.
Между тем, внешность Хасанова стала меняться на глазах. Если откинуть жуткие волдыри по всему телу и вспомнить классификацию заражённых, он перепрыгнул пустыша, обернувшись сразу в матёрого бегуна и продолжал меняться. Ким даже хруст костей слышал.
Как это возможно? Хасан иммунный! Ведь белая жемчужина… — звякнул разрываемый металл.
Несмотря на хорошую вентиляцию скафандра, Ким покрылся испариной. Хасан освободил правую руку и уже помогал ею левой, жалобно звякнула цепь.
— Тревога! — заголосил Тимошенко.
«В этот раз паникёр прав,» — подумал Ким, наблюдая за тем, как лотерейщик освободил голову.
— Отойдите к стене! — подключился начальник охраны. — Шлюз откроется через десять секунд! Пошёл усыпляющий газ… восемь… живее!
Лотер не стал париться с освобождением ног. Перегнулся на бок опрокидывая операционную кушетку и грохоча металлом, быстро пополз к ним.
— Спасите, помогите! — трусливый коллега сиганул зайцем, но всё равно не успел.
«Хасан» змеёй крутнулся на спину и совершил невероятное сальто, кушеткой через голову. Короткий полёт через стол с инструментом закончился на спине Тимошенко, тот, заверещал резаной свиньёй, но попыток уползти не оставлял, руками ногами по скользкому полу, да куда там. Тяжесть заражённого вкупе с кушеткой, придавили основательно. К тому же лотер не сидел на нём без дела, короткий взмах лапой и затемнённый шлем, отлетел вместе с куском скальпа. Тимошенко затих, а лотер, уже смотрел на следующего. То, что увидел Ким, повергло его в шок.
Не может быть!
— В сторону!
Команда в наушнике, вывела Кима из состояния ступора, выбив заодно ненужные сейчас мысли. Инстинктивно отскочил под защиту прозрачного стенда. В этот момент дверь шлюза скользнула вверх, впуская сразу пятёрку автоматчиков и начался настоящий бардак со стрельбой и летающим оборудованием.
«Хасан», несмотря на скованные ноги, умудрялся лавировать меж смертоносных очередей и даже швырять в солдат всё, что попадалось под лапы. Те пригибались, уворачивались, что не у всех получалось, один из солдат попытался отбить летящий в него микроскоп, но не рассчитал вес и скорость. В результате прибор попал в руку. Матерная тирада. Непонятно от боли или неожиданности оружие дёрнулось, дав очередь в потолок. И тут, что называется нарочно не придумаешь. Труба подачи кислорода и силовой кабель в лохмотья, искра, бахнуло так, что на полу оказались все, включая Кима, единственного не засорившего эфир благим матом. Помня, кто находится рядом разлёживаться не стал, подскочил на корточки и выглянул из-за стола, была возможность проскочить меж солдат, и он собирался этим воспользоваться.
Охранники, уже ощерились стволами во все стороны. Один из них, старший, поманил Кима движением пальцев. Моргающее аварийное освещение создавало зловещую атмосферу.
— Давайте к нам! — раздалось в наушнике. — Его похоже вырубило…
В тот момент, когда Ким решился, произошло неожиданное! Был небольшой островок меж охранников, аккурат там и появился «Хасан», причём так, будто находился там изначально. Бойцы не успели ничего понять, взмах, другой, третий, несмотря на крепость ткани скафандров кровь разлеталась на многие метры в стороны.
Крики боли заполнили весь частотный диапазон. Ненадолго. Несколько секунд и в помещении осталось два живых существа. Один смотрел на другого в ужасе, но последнее обстоятельство, не мешало учёному, подмечать изменения. Канаты мышц, под дряблой кожей оттенка не свежего покойника вкупе с кровоточащими волдырями, всё это создавало противоречивое ощущение. Смертоносная животная мощь, коей впору восхищаться и то, что шокировало Кима в начале боя. Прямой, непокорённый взгляд — человеческий взгляд! Несмотря на жуткие изменения тела, глаза остались теми же! Страшный контраст.
«Хасан» умирал, и причина того не в пулевых ранениях, крупные волдыри достигли порога зрелости и стали лопаться один за другим, испуская белесые облачка.
«Споры,» — догадался Ким.
Грибок хочет жить! Непонятно другое, почему ОН умирает?
Не смотря на явную слабость, у «Хасана», оставалось достаточно сил, он всё ещё мог порвать дюжину таких как Ким. Но он предпочёл закончить по-другому. Рухнул на колени и уже с трудом поднял взгляд на Кима.
— Я человек! — гортанный голос заражённого, придавал весомости. — Оставьте меня! Дайте спокойно умереть!
В этот момент, из открытого шлюза выскочила подоспевшая подмога, ещё одна пятёрка охранников. Стволы автоматов ощетинились в сторону угрозы.
— Не стрелять… угрозы нет! — крикнул Ким, повернувшись к «Хасану».
Голова того упала на грудь, изменённые руки безвольно повисли вдоль торса касаясь пола, смерть сделала своё дело, смерть пошла дальше.
«Вот тебе и плюшевый мишка,» — подумал Ким, испытывая к человеку неподдельное уважение.
А мозг учёного уже работал в нужном направлении. Как такое могло произойти? Очень похоже на трясучку, но конечный этап
