Джеки так и качалась взад-вперед. Никель заснул, обхватив горло. Бейтел и Брат Монах тихонько переговаривались по-собачьи. Но мы с Диланом и Филом против своей воли слушали Донни как зачарованные.
– Окей, Фил, дружище, – сказал Донни, – вот тебе твоя книга. Запиши то, чему ты стал свидетелем, и первое место в списке бестселлеров на ближайшие года два тебе обеспечено. Но сперва запиши то, что я тебе сейчас говорю: Джеки и Никеля держат не на острове, а в другом месте – см. открытки Джеки. Мы требуем десять миллионов евро, и, если наше требование не будет удовлетворено, мы прикончим детей, как прикончили Бакса.
Фил сделал заметки в своем мобильном. И тем самым навел меня на мысль заняться тем же самым.
– Деньги пусть привезут в воскресенье, в полночь, к старому пирсу у маяка, – сказал Донни. – Никакой полиции, никаких вертолетов – вообще ничего, без шуток. Мы вооружены до зубов – это тоже добавь. Деньги пусть доставят по морю, на лодке, сложат в мешок и оставят у подножия дюны. Тогда мы отпустим детей. Но, прежде чем садиться в лодку, дети проверят, есть ли в мешке деньги. Если окажется, что там пусто, мы откроем огонь по всему, что движется.
– Тогда они поймут, что дети все-таки на острове, – заметил Дилан.
Проблема. Серьезная. Минуточку…
– Ладно, – сказал Донни. – Как только мы получим деньги, где-то в другом месте или даже в другой стране детей отпустят, и они явятся в полицию. Так пойдет?
Дилан промолчал.
– Но мы, конечно, отпустим их на острове, – сказал Донни. – Если деньги у нас, это уже будет неважно.
Вдруг Джеки что-то пробормотала. Ее никто не расслышал.
– Что ты говоришь? – спросил Донни.
– Что все люди снова должны стать счастливыми, – повторила она.
– Мы об этом позаботимся, – заверил ее Донни.
Никель вдруг подскочил:
– Я хочу, чтобы меня похоронили вместе с Баксом!
– Договорились, – сказал Донни. – Фил, это записывать необязательно.
– Десять миллионов мы отдадим людям, которых обманул отец Джеки, – добавил Дилан.
– Отлично, – сказал Донни, – это точно надо написать.
– И ты должен пообещать, – сказала я, – что никто больше не погибнет, что бы ни случилось.
– Обещаю, – согласился Донни, – но в письме мы об этом умолчим, иначе план не сработает. Ты все записал, Фил?
– Более-менее, – отозвался Фил. – Отправить обычным способом?
Донни кивнул. Другу в Амстердам, поняла я, а тот распечатает и бросит в почтовый ящик полицейского отделения.
– А что написать про то, как они нам должны ответить? – спросил Фил.
– Пусть дадут объявление в газете: «Финансовый воротила согласен на требования похитителей».
Фил написал письмо на основе своих заметок. Текст был одобрен. Фил вылез наружу, чтобы его отослать.
– Сегодня вечером я больше не приду, – сказал он. – Зайду в участок, посмотрю, что там происходит, как они вас ищут, и подожду ответа. Как что узнаю, вернусь в бункер.
– Окей, – кивнул Донни.
– Чего я никак не пойму, – сказал Дилан, – так это почему Филу можно вылезать, а нам нет?
Хороший вопрос. Что-то тут не то. Минуточку…
– Полицейские видели, как я разговаривал с Филом, – сказал Донни.
– Ну и что?
– Они знают, что Фил пишет об этом деле.
– Почему тогда он должен так мудрено действовать, через друга?..
Погодите.
Сказал Донни.
– Они меня отпустили, по неосторожности, но теперь думают: а откуда взялся тот тип, что он делал на месте происшествия? Надо бы его расспросить. Меня они не найдут, потому что я больше высовываться не собираюсь, но они знают, что я с вами, а Фил спит с твоей матерью, Дилан, это всему острову известно…
– Чего-чего?! – взвился Дилан.
– С чего ты это взял? – возмутился Фил.
– Я собственными глазами видел, как вы вместе залезли в ее палатку, – ответил Донни.
– Но… – начал было Фил.
– Мне наплевать, чем вы там занимались, об этом мне ничего не известно, и – не буду врать – об этом я никому не рассказывал. Я только сообщил, что видел, как вы вдвоем забрались в ее палатку.
– Кому рассказал?
– Почем я знаю, как их зовут? Я на этом острове ни с кем не знаком. Но если я отпущу Дилана и Салли Мо, в полиции подумают: «Смотрите-ка, это же тот парень, чья мать спит с нашим Филом, а вот и его подружка!» – и начнут задавать вопросы. А вы, конечно, расколетесь и все выболтаете.
– Но… – заикнулся было Дилан.
– Но они и Фила про тебя спросят, – сказала я.
– Фил – репортер, – ответил Донни. – Он умеет врать.
Это верно.
– А Бейтела могли видеть на мопеде, – добавил Донни, – так что он тоже останется здесь.
Змею можно поймать, прикончить и выбить ей зубы, но яд, который ей удалось выпрыснуть, продолжит растекаться по миру. Так что Фил ушел, а мы остались в бункере. Целую ночь, а потом еще одну, и еще – глаз я не сомкнула ни на минуту. Спать – только время терять, и делать этого я больше не желаю. Но в бункере моим врагом было время, и убить его можно, только заснув. А заснуть я не могла.
22 июля, среда, 3:17
Все-таки уснула, прямо тут, за столом, с ручкой в руке. Отрубилась на полчаса, не меньше. Проснулась от того, что уронила голову на стол – чуть ручкой в глаз не заехала. На виске ранка, пара капель крови. Пишу дальше. Где бы я ни находилась, я всегда должна писать. Хоть в воздухе, хоть в огне, на воде, на песке – неважно. Обо всем, что я вижу и слышу, о чем думаю. Все это надо записывать. Тогда оно сохранится навеки.
За то время, что мы сидели в бункере, ничего не произошло и никто не произнес ни слова. Еще неделю назад я была невидимкой, могла вылезти наружу, и никто бы не заметил. Но все изменилось. Слишком многое произошло. Я сидела в бункере и не знала, чем себя занять. Дилан начертил на песке шахматную доску и нарвал из пустых пакетов от чипсов ладьи, слонов, коней, ферзей и королей. Крышечки от колы служили пешками. Мы сыграли двадцать партий, и Дилан выиграл все до одной, не поддался мне ни разу. Ужасно мило с его стороны!
А, да, я, видимо, все-таки поспала, совсем чуть-чуть, потому что в субботу утром резко проснулась от того, что в бункер, чертыхаясь, спустился Фил. Дилан лежал рядом, прижавшись ко мне. Как будто кто-то вынул из моей головы сон и переместил его в реальность. Так бережно, что Дилан даже не проснулся.
– Чтоб им всем провалиться! – ругался Фил. – В сегодняшней газете интервью с отцом, а его хотел взять я, это моя история!
Он бросил газету на песок и полез обратно.
