— А я решила, что ты — это Вико, — горько усмехнулась она. — Кровь свою почуяла, но кровь оказалась не та. Порченная!
Затем она как безумная вытаращила глаза и топнула на меня:
— Чего пришел? Убирайся! — последнее слово она не сказала, а прорычала — ну точно сумасшедшая.
Я решил, что пора обращаться обратно. Глазеть на безумства Фрайды не входило в мои планы.
Старая ромалка с каким-то отрешенным спокойствием наблюдала за моим обращением, а когда я предстал перед ней человеком, окинула меня надменным взглядом сверху вниз и так и осталась стоять со вскинутым подбородком.
— У меня есть к тебе несколько вопросов, — спокойно пояснил я.
Она долго прожигала меня взглядом, смотрела прямо в глаза, заставляя переступать с ноги на ногу по холодному снегу. Я замерзал очень быстро, но не хотелось показывать это бабке, поэтому несмотря на мороз и холодный ветер, я не ежился и стойко держался.
— Вопросы, значит, — наконец, чванливо произнесла она и с пренебрежением скинула меховую накидку с плеч прямо на снег, а затем круто развернулась и зашагала к костру. Несмотря на возраст осанка Фрайды была воистину царская, такая же как у мамы.
Я подхватил накидку, укутался и тоже засеменил голыми ногами по снегу к костру. А бабка тем временем шмыгнула в хижину и с тем же пренебрежением, давая ясно понять, какое одолжение она мне делает, бросила старые валенки к моим ногам.
Пока я утеплялся она не бросила ни единого взгляда в мою сторону. Стояла, гордо вскинув подбородок и скрестив руки на груди, смотрела на огонь.
— Что ты имела в виду, когда говорила про тьму? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией Фрайды.
— Ты — зло, и второе дитя, — дернула она плечом.
— И почему ты так решила? Что именно ты увидела?
— Я об этом знала, еще когда моя глупая Злата ускользала по вечерам к реке, чтобы встретиться с твоим отцом. Знала, что добром это не кончится, когда войско Игоря разбило лагерь рядом с табором.
Я скривил рот и неодобрительно закачал головой. Как встретились мои родители я и так знал, и не для того сейчас здесь мерзну, чтобы послушать эту историю в исполнении Фрайды.
— Что ты знала? Зачем прокляла маму? Что ты увидела и что ты видишь — меня интересует только это.
Бабка неохотно взглянула на меня, затем сказала:
— Предки прокляли их, а я лишь пыталась уберечь.
— Какие предки? — меня начало откровенно раздражать, что она говорит загадками. Да и всю эту чушь про предков и спасение матери я уже слышал.
— Я видела, что Злата погибнет из-за своего дитя. Это наказание за союз с чужаком.
— Что именно ты видела? Как выглядело твое видение? Возможно, ты его неправильно истолковала?
Фрайда ухмыльнулась и закачала головой, протянула руки к огню, языки пламени потянулись к ее пальцам, лизнув их и тут же отпрянув.
— Мои видения — это не картинки из шара памяти, — тихо и спокойно начала она пояснять. — Я видела кровь, видела смерть, Злата, — Фрайда схватила себя за горло, — моя золотая девочка — с перезанным горлом. Отца твоего видела, — ее губ коснулась холодная улыбка, — повешенным на родовом древе. И все это из-за их ребенка.
Меня пробрала дрожь, не от холода, а от слов Фрайды, она описывала точь-в-точь смерть родителей из прошлого.
— Почему ты решила, что это именно из-за их ребенка, если ты рассказываешь об убийстве?
Бабка закачала головой, опустила глаза, сердито забурчала:
— Я вижу и чувствую, но не могу объяснить. Я просто знаю причину. Предки мне подсказывают. Они знают больше, чем мы, но не могут говорить прямо. Там это запрещено.
Это была правда, предки знали, кто и зачем убил моих родителей. Но если бы я спросил об этом, например, деда Богдана, он бы не ответил ни в прошлом, не сейчас. Мертвые не могут вмешиваться в дела живых. Если только не заключили сделку с темным богом. Но и заключив ее, они вряд ли бы поделились со мной такой информацией. По сути, вернув меня обратно, они словно бы выбросили в открытое море, в надежде что я смогу выплыть.
— А если ты ошиблась? Если все не так? — спросил я, подходя ближе к костру, холод пробирал до костей.
— Видения пропали, — пожала Фрайда плечами, — может быть что-то изменилось. А может я смогла изменить. Теперь я вижу другое — тьму.
Я все больше стал убеждаться в правоте отца. Видимо, Фрайда и вправду не в своем уме. Но мне оставалось проверить еще кое-что.
— Ты в прошлый раз говорила об ошибке моих предков. О том, что они не должны были меня возвращать.
Фрайда нахмурилась, в непонимании уставилась на меня.
— О чем ты?
Так, значит она тоже забыла о том, что увидела в прошлый раз. Время снова все стёрло.
— Ты увидела, что меня вернули в прошлое, — объяснил я. — Но теперь забыла об этом.
— Почему я забыла? — насторожено поинтересовалась она.
— Так работают законы времени. Никто кроме меня не может помнить.
— Значит, ты взрослый в теле ребенка?
В ответ я молча кивнул.
— Так нельзя, — лицо Фрайды исказила злая гримаса. — Ты и твои предки нарушили порядок, вмешались в ход времени. Боги покарают вас за это.
Я шумно выдохнул:
— Покарают или нет, но я уже вернулся и собираюсь все исправить. Ты говорила о смерти матери и отца, и ты права, так было, это произошло в прошлом. И теперь я собираюсь это изменить. И полагаю, именно поэтому пропали твои ведения. Потому что я или уже все исправил или исправлю в скором времени. Что ты видишь сейчас?
Фрайда, настороженно глядя, закачала головой.
— Мой дар не работает по желанию. Иногда я вижу то, что скрыто. Сейчас я не вижу того, о чем ты говоришь. Но вижу кое-что другое. Ты задумал злое дело. Ты хочешь кого-то убить.
Я нахмурился, отвернулся от нее, затем спросил:
— Ты можешь увидеть последствия?
— Сомневаешься? — усмехнулась бабка. — Это правильно, я бы на твоем месте тоже сомневалась.
— Ты видишь или нет? — раздражаясь от ее манеры отвечать, снова повторил я вопрос.
— Нет, — недовольно отчеканила она.
— Почему ты не ушла с другими ромалами? — спросил я, думая о том, что мне уже пора бы возвращаться.
— Мне не куда идти больше, — с горечью произнесла она. — Мой сын меня ненавидит, за то, что я их сюда привела и за то, что произошло с Вико. Моя дочь тоже меня ненавидит. Я останусь здесь. Да и мне больше нет смысла куда-то идти, я не успела исправить.
— О чем ты?
Фрайда поморщилась, метнула в мою сторону недоверчивый взгляд, будто бы размышляя, говорить или нет.
