— Да. — Ему предстояло позаботиться также еще о некоторых вещах. — И Джек отправляется со мной, — громко сказал он.
— Вот это выбор! Чай с двумя очаровательными юными леди или покупка телеги.
Беннет приподнял бровь.
— Ну и что ты решил? Джек горестно вздохнул:
— Я жду тебя на подъездной аллее. Ура! Мы покупаем коляску!
Беннет не смог удержаться и поцеловал Филиппу. Ее губы были теплыми и мягкими. Расставаясь с ней, он чувствовал физическую боль.
— Я поговорю с твоим отцом завтра утром, — сказал он, проигнорировав возмущенное восклицание Оливии. — Тебе незачем это делать. Я сам могу объясниться.
— Мне нравится все улаживать, — ответила она с улыбкой.
— Ладно, увидимся в одиннадцать часов. Я привезу ленч с собой.
Беннет с трудом заставил себя отвернуться и выйти из сада. Решили они что-нибудь или нет, но после этой встречи он чувствовал себя спокойнее и увереннее.
— Какого черта тебе понадобилось уводить меня от Оливии? — пожаловался Джек, когда они оказались на улице. — Ты справляешься со львами, а я — только с визитными карточками.
— Потому что ты знаешь людей, а я нет.
— А я бы предпочел выпить чаю с Оливией. Беннет искоса взглянул на друга.
— Ты ухаживаешь за Оливией уже четыре года.
— Да, почти четыре, с ее дебюта. А что?
— И ты только теперь дошел до стадии чая? Прискорбно. — Он никак не мог представить себя сидящим в стороне и наблюдающим, как другие хлыщи увиваются за Филиппой.
— Не критикуй мою стратегию только потому, что врываешься в дом, истошно вопя и размахивая голодным крокодилом. У Ливи десятки поклонников. Здесь необходима тонкость.
— А Филиппе не нужна тонкость?
— Слушай, прекрати, я тебя очень прошу. Займись кем-нибудь другим. Я люблю Флип. Как друга, конечно. Она единственная в своем роде. И у нее нет поклонников. Но я должен тебе кое-что сказать: она необычайно проницательна, и все об этом знают. Если она принимает твою сторону в споре, значит, ты этого больше заслуживаешь. Беннет удовлетворенно хмыкнул.
— Нет никакого смысла убеждать меня, что Филиппа достойна любви. И я не собираюсь использовать ее, чтобы завоевать доверие вашего проклятого общества. — Он натянул поводья и остановил Ареса. — Кстати, я ничего не имею против хорошей драки. Но не с тобой.
— Слава Богу.
— От тебя, мой друг, мне необходимо лишь одно — информация. Я хочу знать всё, что знаешь ты, относительно жизни Лэнгли в Англии.
Джек несколько мгновений пристально разглядывал друга.
— Если я правильно понял, Африканская ассоциация поддержала Лэнгли?
— Да. И без моих дневников я абсолютно ничего не смогу сделать. Поэтому я собираюсь их вернуть, — Беннет стиснул в руках поводья. — Честно говоря, я не думаю, что Филиппе есть дело до отношения общества ко мне, но ради нее мне бы хотелось быть в лучшем положении, чем сейчас.
— И тогда ты сможешь опять покинуть Англию?
— Возможно, но пока об этом рано говорить. Так ты мне поможешь, Джек?
Джек пустил Броди легким галопом.
— Да. Надеюсь, что я об этом не пожалею.
— Я тоже.
К вечеру у Беннета была коляска, лошадь и план. Если бы он поменялся местами с Лэнгли, то, безусловно, первым делом сжег бы дневники, чтобы не дать своему бывшему компаньону до них добраться. Но за три года Беннет хорошо изучил Дэвида Лэнгли. Тот был трусом и любил власть — именно поэтому почти наверняка не уничтожил дневники. В данный момент они были хорошим средством для достижения цели.
Не привлекаемый соблазном в виде дневников, Беннет Вулф не имел ни одной причины поддерживать видимость любезности. А Дэвид всегда беспокоился о сохранении красоты своей распрекрасной физиономии и о своей репутации. Если Лэнгли возглавит следующую экспедицию в Африку, он не захочет, чтобы Беннет оставался в Англии, распространяя о нем… правду. Дневники были единственной защитой, имевшейся в распоряжении его «дорогого друга».
В палате лордов шла поздняя сессия, и в отсутствие запланированных на вечер мероприятий в Мейфэре было тихо. Беннет мог, конечно, зайти в Клуб авантюристов, но в данный момент находился не в том настроении, чтобы встречаться с его создателем. Можно было снова залезть в окно к Филиппе. Этот вариант казался более привлекательным, но не умным. Теперь Оливия станет ночи напролет сторожить сестру с пистолетом на коленях.
Таким образом, он оказался в весьма непривычном для себя положении — не знал, как убить свободное время. Он взял Керо, удалился в свою спальню и устроился за столом с книгой. Одной рукой он переворачивал страницы, а другой поглаживал ухающую мартышку. По крайней мере, она была довольна.
Он попытался представить себя другие такие же вечера. Тихие, спокойные, почти не отличающиеся друг от друга. Одно он знал совершенно точно: такого ему не вынести. Не в одиночестве. А с Филиппой… с ней все становилось нескучным. С ней невозможно скучать. Она принесла в его жизнь особенный свет. Ведь, пробираясь по джунглям или пустыням, он все время подсознательно тосковал по этому свету. Он тосковал по ней.
В дверь постучали.
— Войдите, — крикнул он.
Он ожидал увидеть на пороге Джеффри, явившегося поиграть с Керо, но фигура в дверях оказалась выше, а физиономия — более мрачной. Феннингтон.
— Я хотел спросить, не хочешь ли ты поужинать с нами.
— А вы этого хотите? — спросил удивленный Беннет. Он обычно избегал появляться в столовой, когда там собиралась вся семья, и шел в поисках какой-нибудь еды на кухню.
Феннингтон прочистил горло.
— Мы… ну… да, это было бы приятно.
— Тогда я иду, — сказал Беннет и встал. — Спасибо. — Керо уже сидела на плече хозяина.
— Я встретился за ленчем с несколькими членами парламента, — сказал дядя, когда Беннет вышел из комнаты. — Включая Трашелла.
— Вот как.
— Да. Мне пришлось выслушать много болтовни о том, как ты оспаривал авторство книги Дэвида. Насколько я понял, ты не предъявил доказательства, поэтому лорды сочли твои претензии смехотворными и прекратили дискуссию.
Вот, значит, как.
— Что-то вроде этого.
— И мне пришло в голову, что ты имел нужное доказательство, но не упомянул о нем. Почему?
Беннет взглянул на дядю.
— Они пришли к общему мнению, что Лэнгли лучше представляет ассоциацию, чем я. Думаю, что, даже если бы я предъявил им свои дневники, это ничего не изменило бы. Поэтому я не видел смысла втягивать вас в заведомо проигрышный спор.
— Это было очень… хорошо с твоей стороны, Беннет. Я ожидал… размолвки между мной и Трашеллом.
