— Беннет, ты не можешь затеять драку с моим отцом. Сейчас ты явно расстроен чем-то еще. Что произошло в Африканской ассоциации? Разве они не отправили Лэнгли каяться и посыпать голову пеплом?
Беннет молча уставился на нее. Его глаза цвета джунглей пылали плохо скрытым гневом. Слава Богу, не она была тому причиной. Его страсть была ошеломляющей, и ей даже думать не хотелось, какова сила его гнева.
— Беннет, скажи мне, — потребовала Филиппа, — ты из-за этого сюда пришел?
Он покачал головой.
— Я здесь, потому что ты… только ты напоминаешь мне о том, что в этом городе есть что-то хорошее. — Глубоко вздохнув, он отпустил ее руку и сел на каменную скамью.
Филиппа села рядом.
— Что случилось? Они тебе не поверили?
— Поверили.
— Они… это замечательно! — воскликнула она и тут же нахмурилась. — Разве не так?
— Не совсем так. — Беннет снова взял ее за руку — их пальцы сплелись. — Лэнгли стал весьма популярен и привлек большое внимание к Африканской ассоциации. Я же, с другой стороны, ненадежный и нецивилизованный дикарь, и к тому же владею обезьяной, которая нападает на людей.
— Но…
— Короче говоря, ассоциация посчитала, что для нее лучше быть представленной Дэвидом Лэнгли, чем Беннетом Вулфом, а квалификация и опыт значения не имеют. — Он резко выдохнул, и его плечи уныло опустились. — Нельзя забывать, что у семьи Лэнгли есть деньги, а лорд Трашелл получил для себя место в президиуме.
— Но это же несправедливо! — Филиппа возбужденно вскочила и заходила взад-вперед по дорожке. — Они позволили их подкупить! А я их так уважала!
Ассоциация, содействуя исследованиям внутренних районов Африки, многим представлялась образцом цивилизованности — умные, интеллигентные люди стремятся к приобретению знаний о неизведанных землях. А на деле они такие же эгоистичные и жадные, как все остальные.
— Я назвал их лицемерами.
— Правильно, они действительно лицемеры.
— Герцог Соммерсет, — продолжил Беннет, глядя на Филиппу, — в разговоре с глазу на глаз предложил мне не оставлять попыток найти мои дневники. Если я предам их гласности, Африканской ассоциации придется признать, что Лэнгли — обманщик.
— Что ж, это неплохо. Мне всегда нравился его светлость.
— И теперь нравится? — Беннет встал. — Я забыл, что ты вчера танцевала с ним вальс. — Приблизившись, он одной рукой обнял ее за талию, а второй взял ее руку. — Расскажи мне об этом, Филиппа.
Ее щеки предательски порозовели.
— Мы вальсировали.
Беннет прижал ее к себе и повел в танце по дорожке.
— Так?
— Именно так, только вчера еще была музыка. А как насчет…
— Как близко он прижимал тебя к себе? Так? — Ее грудь коснулась его груди. — Или так? — Теперь ее юбки путались у него под ногами.
Филиппа едва удержалась от смеха.
— Первый вариант больше соответствует действительности.
— Вот как. — Он опустил голову и потерся щекой о ее шелковистую щечку. — Я спрашивал тебя, будешь ли ты пасти со мной овец, и ты сказала, что будешь. Но я не стал спрашивать, будешь ли ты вместе со мной переправляться через покрытые туманным саваном реки и пробираться по непроходимым джунглям. Кажется, не стоит тебя спрашивать об этом. Я прав?
Филиппа отстранилась — теперь их разделяло расстояние, вполне приличное для настоящего вальса.
— Да, не стоит.
Он медленно остановился и отпустил ее руку.
— А ты будешь?
Ее сердце отчаянно забилось.
— Я… я не знаю, — наконец выговорила она дрожащим голосом. — Я бы хотела, но… правда не знаю.
Глаза Беннета потемнели.
— Спасибо за честность.
Филиппа представила себе, что сейчас он уйдет, оставив ее сожалеть о своей нерешительности, и сделает все, чтобы покинуть Англию раз и навсегда. Она сделала шаг вперед и схватила его за лацканы сюртука.
— Я сказала «не знаю», — повторила она. — Точно так же ты не знаешь, что, значит, осесть на одном месте. Не сдавайся! Не отказывайся от шанса получить то, что тебе принадлежит, Беннет. — Она потянула его за лацканы сюртука. — И от меня не отказывайся. Пожалуйста.
А он как раз собирался просить ее не отказываться от него. Беннет заключил ее в свои крепкие объятия. Этим утром он проиграл. Он честно попытался одержать верх правдой и логикой, но жадность и гордость оказались сильнее. Забавно, а ведь именно его считали дикарем.
— Я понял, что быть рядом с тобой — важнее всего остального в мире, — пробормотал он, целуя ее волосы — Поэтому, если ты пообещаешь не отказываться от меня, я с готовностью дам такое же обещание.
— Обещаю, конечно, обещаю, — всхлипнула Филиппа, уткнувшись ему в плечо.
— Тогда мы договорились. Не плачь, что-нибудь придумаем!
— Беннет, ради Бога! — раздался возмущенный голос Джека. — Отпусти ее, иначе погубишь ее репутацию!
— Уже поздно, — прошептал Беннет так тихо, что услышала только его возлюбленная. Но Джек был прав, и он нехотя отступил от девушки.
— Почему бы нам, не зайти в дом, чтобы выпить чаю? — предложила Оливия.
— Беннет не может войти, пока я не переговорю с папой, — сказала Филиппа, вытирая слезы.
— Неужели лорд Лидс узнал о твоем лазанье в окна? — полюбопытствовал Джек.
Беннет выругался про себя. Теперь он стал участником заговора четырех.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Я упомянула, — надменно проговорила Оливия, — а Джон услышал.
— Все равно дело не в этом, — всхлипнула Филиппа и взяла Беннета под руку. — Это из-за драки.
Оливия подбоченилась.
— Я же тебе говорила, что так и будет!
Беннет расправил плечи. Прекрасно. Если Филиппа хочет, чтобы ее сестра и Джек были в курсе дела, пусть так и будет. И как бы сильно ему ни хотелось кого-нибудь отколотить, отец Филиппы был бы неудачной мишенью. Как-никак будущий родственник.
— В любом случае я не могу остаться. Завтра я везу Филиппу на прогулку, и мне необходимо купить экипаж.
— Возьми мой, — сразу предложил Джек.
— Нет. И у Соммерсета больше ничего не возьму. Отныне и впредь я намерен ухаживать, используя только свое имущество и демонстрируя только свои добродетели. Какими бы они ни были.
— Ты не должен… — шепнула Филиппа.
— Нет, должен. Если я остаюсь в Англии, мне необходима парная двухколесная коляска. Это же более цивилизованно, чем фаэтон, разве нет?
— Там хватит места для компаньонки, если ты это имеешь в виду.
