– То есть я-то рада, что никто не стал в это вникать, нас сняли с крючка (слишком поздно я заметила рыболовную метафору), но выглядит это странно, и все тут.
Матч закончился, и мы побрели в школу, черные тюдоровские плащи развевались и липли к ногам. Шафин угрюмо произнес:
– Ну так и рано пока расслабляться. Предстоит судебное расследование. Нам остается лишь надеяться, что ничего не вскроется.
Я забыла про судебное расследование. А ведь сколько раз видела это в кино. Обязательно проводится судебное заседание и решают, в чем же причина подозрительной смерти. Я схватилась за живот. Ох, еще ждать и думать. Кажется, так я долго не выдержу.
Нас – Шафина, меня и Нел – на заседание суда не допустили, потому что нам еще не было восемнадцати. Всех Средневековцев, поскольку они учились в выпускном и были уже совершеннолетними, на суд пригласили. Мы смотрели им вслед, они поехали вместе с Аббатом на школьном минибусе. Выглядело это зловеще, словно они отправлялись на какую-то ритуальную и страшную экскурсию.
Потянулись долгие часы ожидания. Мы, как могли, притворялись, будто для нас это обычный школьный день. Но после обеденного перерыва автобус вернулся, и мы перестали делать вид, будто способны говорить о чем-то другом.
– Пойдем спросим! – решила я. – Вы со мной?
Шафин и Нел обменялись взглядами:
– Конечно да.
Мы знали, где искать Средневековцев. Они всегда тусовались во дворе Паулина, и в этот раз они были там, собрались стайкой, словно вороны, греющиеся на зимнем солнышке.
На миг, пока мы шли к ним, мне померещилось, что и Генри стоит там, среди своей малочисленной свиты. Сердце заколотилось: неужели я наконец-то смогу разглядеть тот фантом, что меня преследовал? Но, подойдя ближе, я убедилась, что голов всего пять и та светлая в центре принадлежала Куксону. Он опирался на край колодца, как прежде Генри, он теперь занимал позицию вожака Средневековцев. Он даже стал похож на Генри, волосы посветлели (он что-то с ними сделал?), похудел (неужто занялся собой?). Он постригся и сделал ту же прическу, что у Генри, и даже натянул под черный тюдоровский плащ гольфы в черно-белую клетку, именно такие, какие предпочитал Генри.
– Я сама, – сказала я.
Нел и Шафин зависли на краю двора. Я чувствовала, как чувствовала все время после нашего возвращения из Лонгкросса, что я обладаю некой властью, окутана плащом неуязвимости, словно в «Битве титанов». У меня имелись улики против Средневековцев – они же не помогли мне, когда я бултыхалась в озере, – и они меня опасались, тем более что не знали, много ли мне известно. И все же, когда я приближалась к ним, ступая по траве и ощущая на себе пять пристальных взглядов, я занервничала почти так же, как в первый день в школе. Вместе они смотрелись так, как обычно: уверенные в себе, на все имеющие право, не подпускающие чужаков. Надо было отделить от стаи одного. Если тебе требуются ответы, обращайся к главному, всегда советовал отец.
– Куксон! – позвала я достаточно дружелюбно. – Можем поговорить?
Он оттолкнулся от края колодца, не вынимая рук из карманов, и меня пронзило воспоминание: точно таким же манером Генри в Лонгкроссе отталкивался от стенной панели. Жуть. Куксон легким шагом двинулся мне навстречу, и мы сошлись посреди двора, словно на дуэли драться собрались. За спиной каждого чуть в отдалении маячили секунданты.
Куксон остановился, принял и впрямь дуэльную позу, и я вдруг почувствовала, как возвращается прежняя враждебность, а плащ неуязвимости спадает с моих плеч. Что произошло во время судебного заседания? Затронуты ли мы?
– Слушай, Куксон, – неуверенно начала я.
– Вообще-то я Генри.
Это меня сбило с толку. Я давно забыла его имя. Все это время его звали Куксон, ведь Генри может быть только один. И вот, пожалуйте, Генри дубль два.
– Генри, – повторила я. Само имя меня пугало. – Я… мы просто хотели узнать. Чем кончилось заседание.
Он уставился на меня, его глаза казались синее прежнего, более похожими на глаза первого Генри. На миг мне почудилось, что он откажется отвечать. Потом Генри-два нехотя сказал:
– Коронер пришел к выводу, что это смерть в результате несчастного случая.
Я хотела убедиться:
– И какова же причина?
– Несчастный случай в результате добровольного риска, – произнес он с оттенком превосходства. – Коронер считает, что Генри забрался на вершину водопада по своей воле, а значит, и упал по собственной вине. Это и есть несчастный случай.
Несчастный случай. Да весь наш уикенд в Лонгкроссе был таков. Хотели веселых приключений, а вышло злоключение.
– Что-нибудь еще?
– А что еще? Ужасный несчастный случай, – подчеркивая каждое слово, повторил Генри. – Вот и все.
Значит, на том и делу конец. Я замерла, пытаясь осмыслить полученную информацию. Холодный ветер раздувал тюдоровские плащи, на деревьях вскрикивали грачи. Мне потребовалась по меньшей мере минута, чтобы вполне понять услышанное.
Значит, дело закрыто и нас сняли с крючка.
Оборотная сторона: Средневековцы тоже отделались без последствий.
Огромное облегчение смешивалось с острым разочарованием. Нет, я вовсе не хотела, чтобы во время расследования обнаружились и потрясли все подробности «ОХОТЪ СТРЕЛЬБЪ РЫБАЛКЪ», но все же, как ни странно, теперь мне казалось, будто меня подвели. Будто ничего не изменилось.
В часовне зазвонил колокол, призывая учеников на послеобеденные уроки. Лара окликнула Куксона – соблазнительным голосом, сирена она и есть сирена.
– Гена, – позвала она. – Идем! Мы на греческий опоздаем.
Я похолодела. Геной она звала Генри. Только ей, подружке, разрешалось сокращать его имя. А теперь она передала имя и свою любовь второму Генри – тому, кто развернулся и направился к ней, уверенность пружинила в каждом его шаге. Он наклонился (неужто даже в росте за неделю увеличился?) и поцеловал ее в губы. Взявшись за руки, они двинулись к корпусу Гонория, а я так и осталась стоять, разинув рот, посреди двора. Шафин и Нел подбежали ко мне, и мы все втроем глядели вслед Средневековцам.
Шафин негромко присвистнул.
– Король мертв, – чуть ли не почтительно выговорил он. – Да здравствует король!
Нел вздохнула:
– Это опять про Сизифа?
– Нет, – сказал он. – Или да. Не совсем. «Король мертв, да здравствует король» – так в Средневековье объявляли о смерти короля и воцарении нового. Чтобы народ ни на миг не оставался без короля. Все чувствовали себя в безопасности, и претенденту не оставалось шанса захватить престол. Традиция, преемственность, все как Средневековцы любят.
– Ты о чем? – спросила Нел.
– Разве ты не видишь, что происходит? Они без промедления перешли от одного Генри к другому. Даже королева, в данном случае – Лара, соединилась с новым королем. Как в «Гамлете».
