Ў шчалiвай гадзiне.
Хай нам добра будзе.
— Ияху! — вдруг громко возопил Кмитич и повалился прямо из седла в снег. С каким-то диким, испугавшим Семеновича хохотом уткнулся Кмитич лицом в сугроб, перевернулся на спину, раскинув широко руки.
— Что с вами, полковник? — не на шутку испугался капитан. — Да вы с ума сошли! Что случилось?
Кмитич сел, отплевываясь от снега. Даже сквозь сгустившийся мрак Семенович хорошо видел, как на лице полковника сияла улыбка, большая, счастливая, горели глаза.
— Так, Алесь, я сварьятел! — прокричал Кмитич. — Ибо я ждал этого момента целый год! Берасце! Берасце, Алесь! Это же литвины! Брестское воеводство! Дома мы, черт бы меня побрал! Дома!!!
Семенович сидел не шевелясь в седле, словно изваяние, молчал, а по ровным щекам узкого красивого лица капитана из Полоцка… текли слезы.
ГЛАВА 24
Наследие Семеновича
Нет нужды рассказывать, сколько радостного переполоха наделал приезд Кмитича в Оршу, а потом и в Россиены. В этих городах словно продолжились веселые Коляды: люди пели, плясали, угощались дармовой медовухой, коей не жалел Кмитич…
Но долго отдыхать и расслабляться не было времени. Войско Речи Посполитой готовилось к новой военной кампании. Готовилось собранно, толково, по науке. Возможно, к этому коронного гетмана Яна Собесского подтолкнуло то, что его личный авторитет после падения Каменца-Подольского также пал. Многие шляхтичи за глаза обвиняли Собесского в смерти Володыевского, укоряли, что не пришел на помощь городу. Да и сам Собесский признавал свою вину, терзался, клялся самому себе исправить ошибку, смыть позор кровью врагов… «Так, переоценил я возможности Каменца, до этого успешно отразившего осаду Хмельницкого. Так, переоценил я и возможности Володыевского, Михала Радзивилла и Кмитича, которых послал на поддержку города», — думал Галицкий князь…
И теперь Собесский весьма рачительно тратил деньги Папы Римского, нанимая немецких и прочих рейтаров, выплачивая польской и литвинской шляхте за сбор гусарских хоругвей, закупал новые осадные пушки у шведов, нанимал казаков, слал листы всем подряд с призывом выбить басурман со святой русской земли… И армия собиралась приличная.
Готовился и Кмитич. Он решил преподнести «сюрприз» султану за «теплый» прием в Стамбуле и обстрелять его гарнизоны, прячущиеся за стенами захваченных городов, не просто ядрами, но ракетами. Поэтому оршанский князь достал с полки чудом переживший налет казаков трактат своего учителя Казимира Семеновича «Аrtis Маgnае Аrtillеriае рагs рrima»[13], изданный в 1650 году в Амстердаме благодаря поддержке эрцгерцога Леопольда-Вильгельма Габсбурга. В этом почти 300-страничном труде Семенович подробно описывал все достоинства и возможности артиллерии, ее физические законы, но, главное, в третьей части описывал действия ракет, за которыми видел будущее всей артиллерии. Кмитич решил хорошенько изучить работу своего гениального учителя, чтобы хотя бы частично, насколько успеет за короткое время, восстановить кое-что из его открытий. В свои работы он посвятил лишь Михала, зная, что его друг тайно увлекается алхимией и тоже знает толк в физических и химических законах, как и в артиллерии. Под Несвижем Михал с Кмитичем устроили тренировочный полигон, где начали испытывать ракеты, взрывающиеся картечью.
— Агонь вяртае сваю сiлу, калi выцякае iз вялiкай магутнасці, кiдае ракету… — читал во время обеда Кмитич цитату из книги Семеновича. Он даже во время еды не выпускал книгу из рук, все время думая над изобретениями Семеновича, пытаясь докопаться до того, что же безвременно ушедший в мир иной учитель мог написать во второй, куда более сенсационной своей книге, рукопись которой погибла от взрыва или пожара.
— Но что это значит? — не совсем понимал Михал. — Как может огонь возвращать свою силу?
— Этим Семенович подчеркнул, что вовсе не от воздуха ракета отталкивается. Мы кидаем камень, и он летит по воздуху, — рассуждал Кмитич, — он летит долго, может лететь до тридцати шагов, если хорошо кинуть. Но он летит только от одного толчка, как и ядро летит от толчка, что совершает огонь от хлопка сгораемого пороха. А если таких толчков будет несколько? Видишь ли, Михал, Семенович изобрел длинный снаряд с треугольным, как у стрелы, оперением на конце. Этот снаряд он предполагал разделить на три сектора с пороховым газом. Сгорает один сектор — зажигается второй. Главное в том, что, как и предполагал Семенович, возникающая при сгорании топлива тяга создает силу, которая и толкает ракету. Отдача — результат не отталкивания от воздуха, как думают наши инженеры, а действия струи раскаленного газа. Предложенная Семеновичем ракета, в отличие от обычных ракет для фейерверков, будет многоступенчатой, и это, любый мой Михась, есть настоящий прорыв! Скачок научной мысли на качественно новый уровень!
Михал отложил нож с вилкой и с любопытством склонил голову.
— Но в чем суть этого прорыва на качественно новый уровень?
— Его суть выглядит следующим образом, — Кмитич схватил в руки нож и кусок хлеба, — когда порох сгорает в первой ступени, она отбрасывается, — Кмитич отрезал от хлеба ножом треть его куска, — и теперь порох горит во второй ступени, и облегченная ракета продолжает движение. Когда и он выгорает, — Кмитич отрезал еще треть хлеба, — то принимается за дело третья ступень. Это позволяет ракете подниматься все выше и лететь все дальше. К примеру, на целую морскую милю, а то и дальше мили. И вот чем больше секций с раскаленным газом, вылетающим из задней части ракеты, тем дальше она летит. Мы сможем запускать ее за пять миль!
— Но, — усмехнулся Михал, — зачем из такой дали стрелять по крепости, которую даже не видно? Как мы сами будем наводить ракеты на цель? В чем эффект такой бомбардировки врага?
— Ну, положим, определим расстояние математическим путем. Это несложно! Но ты, Михал, не прав, эффекта от такой стрельбы в плане урона для противника не мало. Одна такая штука — и город горит ярким пламенем! Но тут и психологический ход! Словно с неба на голову турок падают ракеты, разрываются картечью и поджигают укрепления. Турки обмочат все свои шаровары от страха!
— Это любопытно, — Михал вновь наколол на вилку кусок жареного мяса, — но не лучше ли нам создать дальнобойные пушки? И снаряды, начиненные тремя или даже пятью ядрами, а?
— Можно, — кивнул Кмитич, — но Семенович такую роль и полагал отвести ракетам! Если их сделать большими и начинить разрывными гранатами, — развел руками Кмитич, — я об этом думал еще в Смоленске, но там не хватало ни времени, ни пороха для экспериментов!
