Однако последние пять лет научили ее, что в браке все должно быть иначе. Джеб просто не был заинтересован в налаживании с ней каких бы то ни было отношений.
Причем это было не из-за ее внешности. Виктория не была тщеславной, но знала, что очень хорошенькая. Джеб не занимался с ней любовью, но было множество таких, кто с удовольствием бы занялся. Но они никогда к ней не прикасались. Даже не пытались ее поцеловать.
Даже Бак. Он сказал ей, что любит ее, что собирается на ней жениться во что бы то ни стало, он с первого взгляда возненавидел Тринити из-за жесточайшей ревности, но он никогда не пытался ее обнять.
Тринити влекло к ней. Она поняла это через пять минут после того, как его увидела. Этой ночью в хижине он показал ей частицу той страсти, которая, как она чувствовала, должна существовать между мужчиной и женщиной.
Но как только появился Бен, Тринити тут же взял себя в руки. Как он мог не приближаться к ней на протяжении двух недель? Такое возможно, только если с ней что-то неладно.
Ей надо будет спросить его об этом. Для этого ей придется набраться храбрости, но выяснить это она должна.
Благодаря ему она узнала чувства, о которых и не подозревала. Она не ошибалась насчет отношений мужчины и женщины, а теперь еще узнала, что желание, огненная страсть могут быть не только со стороны мужчины. Она ощутила этот неистовый жар.
Тринити страшился момента, когда придется попрощаться с Беном. И при этом ждал его с еле сдерживаемым предвкушением. Он снова останется наедине с Викторией и снова получит шанс открыть свое сердце надеждам и разочарованию.
Он не сомневался, что нравится ей. Она доказала это той ночью в хижине. Он помнил каждое мгновение.
Он помнил вкус ее губ, запах ее волос, трепет ее тела, когда он ее целовал, помнил, как льнуло ее тело к нему, как твердели ее соски, когда он ласкал их, слегка прикусывая.
И еще он помнил свой отклик. Он не мог забыть это ощущение. Каждый раз, когда он позволял себе думать о Виктории и о той ночи, все повторялось.
Впрочем, физические последствия этих воспоминаний его не слишком тревожили. Была бы это другая женщина, он бы только посмеялся с Беном насчет этого, а может, даже пошутил с самой этой женщиной. Они приятно провели время, и пусть все закончится мирно и естественно.
Но он не хотел, чтобы кончалось время, проводимое с Викторией. И это его пугало.
Он вдруг обнаружил, что думает о годах, долгих годах, когда он станет просыпаться, а рядом на подушке будет ее лицо, когда они будут каждое утро вместе завтракать, когда после долгого дня в седле он будет возвращаться домой к ней и каждую ночь находить тепло и утешение в ее постели. Хуже всего – он начал думать о дочерях, каждая из которых была бы точным подобием своей матери, о девочках, обожаемых, потому что они были такими маленькими и потому что они были его дочурками.
Как только он начинал представлять себя лет через десять, окруженным семьей, с процветающим ранчо и ответственностью за всех людей, которые на него работают... он чувствовал, что задыхается. Он понимал, что свобода, которой он наслаждался всю жизнь, исчезает.
И все-таки, как только он решал, что не вынесет такой жизни, оказывалось, что он жаждет ее больше всего на свете.
Что получал он от жизни на тропе? Еду у костра. Езду по безумной жаре, пронизывающему холоду, дождю, слякоти или снегу. Сон на земле. И риск. Вечно рисковать жизнью и ничего не достичь в конце.
И все же от закоренелых привычек было трудно избавиться, а мысль о новых... смущала его. Однако ему нужно выбирать одно из двух. Он должен сделать выбор в пользу Виктории или против нее.
* * *
Бен поравнялся с ним.
– Думаю, что здесь я с вами расстанусь.
– Ты не можешь бросить нас сейчас, – запротестовал Тринити. – Мы всего в десяти милях от моего ранчо. Ты ведь захочешь помыться и отдохнуть несколько дней.
– Не-а. Я точно не знаю, где искать Чока. Надо будет поспрашивать тут и там. Надеюсь найти его в Игл-Пасс, но, может, придется съездить в Мексику, возможно, до Монтеррея. Можешь встретиться со мной через три дня в Увальде?
– Тебе нужна свежая лошадь. Коров у меня нет, но зато имеются самые лучшие кони в Техасе.
– Мне не нужна свежая лошадь. Моя старая кляча не простит, если я залезу на другой мешок костей.
– Но что-нибудь тебе нужно?
– Не-а. Просто встреть меня в Увальде. Если не смогу быть там, я оставлю тебе сообщение в конюшне Блэкпула. Спросишь Джуда. Он старый, безобразный и вредный, но можешь полностью ему доверять.
– Увидимся через три дня.
– А ты позаботься о маленькой леди. Если я вернусь и узнаю, что ты позволил судье покусать ей бока, я тебе этого не прощу.
– Ты сомневаешься, что я знаю, как позаботиться о пленнике?
– О мужчине – знаешь. Даже если он мерзкий мошенник и за тобой гонится дюжина его родичей. Но не думаю, что ты имеешь хоть малейшее понятие, как обращаться с женщиной. Ты слишком давно не практиковался в этом.
– Убирайся отсюда, пока я не решил арестовать тебя за что-нибудь.
Бен жизнерадостно распрощался и поскакал прочь.
– Откуда он знает, куда ехать?
– Инстинкт. Ты можешь забросить его в Блэк-Хиллз, и он доберется до Техаса, ни разу не сделав неверного поворота.
Местность, по которой они ехали, резко отличалась от гор Аризоны и пустыни, простиравшейся от южной Аризоны до Большой излучины Рио-Гранде. Они вступали на скотоводческую территорию южного Техаса, в край, который Виктория хорошо помнила с детства.
Местность поросла низкорослыми деревьями и колючими кустарниками с ароматными цветами и сочными ягодами.
Подъехав к ранчо, они стали встречать беломордых коров.
– Что-то тут не так, – произнес Тринити. – Когда я уезжал, тут не было ни одной коровы.
Глава 20
– Может, здесь появились скотокрады?
– Скотокрады забирают коров, а не приводят их на ранчо, – ответил Тринити. – И уж точно не таких коров. – Он всмотрелся в ближайшую корову, и было видно, что его осенила какая-то мысль. Он подъехал к корове, чтобы рассмотреть ее получше, но животное припустилось бежать. Слишком быстро, чтобы он мог накинуть на него лассо, но недостаточно быстро, чтобы он не смог прочитать клеймо.
– Это одна из коров, которых я отдал Бену, – сказал он, присоединяясь к Виктории. – Теперь я знаю, почему его не было в хижине, когда мы приехали. И знаю, почему он не захотел ехать на мое ранчо.
– Он пригнал коров сюда? – Виктория не понимала, почему Бен сделал это и почему Тринити не знает, ругаться ему или смеяться.
– Он отдал их мне обратно. Теперь у меня есть отличное стадо.
