Мария и Марфа, Мария и Марфа… Женщина смутно слышала равномерные удары, настойчивые и глубоко проникающие, раздающиеся где-то совсем рядом. Она попыталась открыть глаза, но не смогла. Перед глазами — мутная кровавая пелена, прерываемая звуками ударов, будто кто-то колотил молотом. Она слышала, как Барти кричит что-то насчет ресторана и семьи, потом почувствовала, как ее поднимают на ноги. Ей удалось открыть один глаз, но яркий свет ослепил ее. Марионетта мельком подумала, почему не открывается другой глаз. Кто-то держал ее за ворот ондатровой шубы, которую она так и не успела снять. Звуки ударов молота несколько стихли, и на мгновение она смогла разобрать нависшее над ней лицо Барти. Потом почувствовала, что он ее куда-то тащит, руки и ноги потеряли вес, единственное ощущение — разница между мягким ковром и холодом керамической плитки в холле. «Какие блестящие, — подумала женщина, как во сне, — миссис Мак-Куин снова их натирала…»
Внезапный порыв холодного ветра, и Марионетта почувствовала, как ее швырнули в пространство. Она со всего размаху упала в мокрую грязь на лужайке. Затем медленно, с трудом встала на четвереньки, удивленно оглядываясь. Вокруг все казалось мягким, и она мельком подумала, не идет ли снег. Что-то легкое скользнуло по ее лицу, она подняла руку — это был шифоновый шарф. Барти вышвыривал на лужайку ее одежду.
— Не смей возвращаться, — орал он. — Если хочешь остаться в живых.
В ближайших домах начал зажигаться свет. Люди, привлеченные шумом, выглядывали из-за занавесок. Плохо соображая, Марионетта сидела на мокрой траве, стараясь что-то разглядеть тем глазом, который открывался, но не ощущала ничего, кроме продолжающегося стука в голове. Неожиданно хлопнула входная дверь, и стало совершенно темно. Барти вошел в дом.
Она чувствовала, что из шрама на щеке течет кровь. Барти кулаком открыл старую рану. Женщина долго сидела в темноте, не двигаясь, пока свет в окнах соседей снова не погас. Тогда она, превозмогая боль, стала ползать по лужайке на четвереньках. Наконец облегченно вздохнула, найдя то, что искала. Она рукой чувствовала гладкое деревянное лицо куклы, подаренной ей матерью. Марионетта правильно рассчитала, что Барти выбросит ее из окна вместе со всеми вещами, поскольку муж не знал, как много она для нее значит. Успокоившись, женщина опять начала ползать среди герани в поисках сумки, которую в конце концов нашла под кустом, рядом с нижней ступенькой у входа в дом.
Марионетта медленно встала, боясь, что Барти переломал ей ноги. Одна нога казалась разбитой вдребезги, и она едва не упала, сделав шаг. Каким-то образом удалось добраться до калитки, и женщина, шатаясь, пошла по Эндикот-гарденс к Хай-стрит. Один раз ей попалось такси, которое она попыталась остановить, но когда водитель увидел ее, то прибавил ходу и умчался.
Она знала, куда направляется. Кроме этого — ничего. Она почти забыла свое имя, но соображала, куда идет и зачем. Свернула на Масуелл-роуд и направилась к станции подземки. Странно, но, несмотря на мокрую погоду и мечущиеся тени сырой декабрьской ночи, Марионетта не боялась. Ей казалось, страх ушел из нее навсегда. Женщина шла и шла, спотыкаясь и не обращая внимания на машины, развозящие людей на вечеринки по случаю Нового года, на проехавший мимо освещенный автобус, взгляды прохожих. Невероятным усилием она умудрилась выйти из темноты на освещенные улицы города, к украшенным витринам и ярким вывескам, возвещавшим о праздничной распродаже. Ей удалось найти станцию подземки и купить себе билет, причем обеспокоенный кассир спросил, не нужна ли ей помощь. Марионетта тупо покачала головой и со скоростью улитки прошла на платформу. Путешествие запомнилось ей мельканием закрывающихся и открывающихся дверей, грохотом поезда и порывом воздуха, вырывающегося из туннеля при подъезде к станции. Кентиш-таун, Кэмден-таун, Морнинггон-кресент, Юстон… Неожиданно она приехала. Тоттенхэм-Корт-роуд.
Марионетта с трудом вышла из вагона на платформу, голова кружилась. Заботливый прохожий коснулся ее руки.
— Ты в порядке, золотко? — поинтересовался он.
Она не смогла ответить, только махнула рукой и слепо направилась к лестнице, ведущей к выходу на улицу. Теперь все просто. Направо на Оксфорд-стрит, затем налево по Сохо-стрит, на площадь, потом опять направо…
Снова шел дождь, большие тяжелые капли падали с неба медленно, как будто им не хотелось касаться негостеприимной земли. Марионетта стояла, стараясь не прислоняться к столбу, подняв воротник шубы и чувствуя влагу на щеке и шее. Когда она коснулась щеки рукой, то в свете фонаря увидела на ней кровь, казавшуюся совсем темной. Подошел какой-то мужчина.
— Сколько? — спросил он, но тут же с отвращением отшатнулся, разглядев ее лицо, и поспешил уйти в дождь, что-то бормоча про себя.
Прошел еще один мужчина. Она попыталась улыбнуться ему. Он презрительно фыркнул и исчез.
Неожиданно рядом послышался женский голос.
— Нечего тебе здесь делать, слышишь? Ты что, наркоманка? — Марионетта увидела смотрящее на нее лицо с густо подведенными глазами и карминным ртом, на нее пахнуло сладким запахом пудры и дешевых духов.
— Я вас знаю, — призналась Марионетта или ей показалось, что она это сказала. — Вы однажды подарили мне фиалки…
Теперь вокруг нее собрались уже три женщины, они суетились и спорили.
— Ей нельзя здесь оставаться, — сказала одна из них. — Нас из-за нее загребут!
— Ей нужно в больницу…
— Тебе бы домой пойти, милочка, — громко проговорила третья прямо ей в ухо, перекрывая гул в голове. — Я найду тебе такси.
Тут Марионетта стала кричать что-то неразборчивое, биться и сопротивляться, пока они не пообещали не отправлять ее домой.
— Я этим давно занимаюсь. Я — такая же, как и вы. Пожалуйста, оставьте меня в покое… — умоляла их она.
Женщины ушли, о чем-то переговариваясь, но не желая привлекать внимание. Даже в лучших ситуациях их профессия не из легких…
Марионетта не знала, как долго она простояла, дрожа под дождем. Иногда мужчины замедляли шаг, но тут же отводили глаза и уходили.
«Я все неправильно делаю, — подумала она. — Мне надо выйти на дорогу, стать на повороте. Они не могут меня как следует разглядеть, в этом все дело».
Пошатываясь, Марионетта вышла на перекресток. Там находился небольшой обувной магазин с освещенной витриной, и она встала напротив, чтобы свет падал прямо на нее. «Странно, — подумала она, — как тихо в Сохо в канун Нового года». Куда подевались все пьяницы, театралы, просто гуляки? Только настойчивый барабанный бой в ушах. Марионетта услышала шум приближающейся машины. С трудом повернулась. Она сделала шаг вперед, попыталась улыбнуться. Она и представления не имела, что полагается в таких случаях говорить. Внезапно дверца открылась, протянулась рука, без лишних церемоний втащила ее на заднее сиденье, дверца тут же захлопнулась. Марионетта почувствовала, как машина набрала скорость, и повернулась, чтобы взглянуть на водителя. Это был Микки Энджел.
Глава девятая
Январь 1954 года
