— Не лезь, Энджи, — срывается с языка у Донны. Однако Донна сразу же вспоминает, кто перед ней, и делает виноватое лицо, как бы прося прощения. Как-никак Энджи спокойненько разбиралась с парнями с Митчелл-стрит.
— Ну же, Кэролайн! — произносит Линда.
— Ты оставишь меня в покое, зараза?
Донна делает жест, означающий «хорошо-хорошо!». Всхлипывания Кэролайн смолкают, и она вся поджимается. Сестры возвращаются на сцену, и комната вновь наполняется объятиями. Объятия и тишина благотворно действуют на Кэролайн, и она решает, что все-таки будет участвовать. Ведь в морозилке лежит голова, да и Девочки потрудились на славу, не говоря уже о матушке и Старой Мэри, которые с минуты на минуту будут здесь. И все это ради нее. Уже не откажешься.
Как только слезоточивость идет на убыль, Кэролайн полностью овладевает собой, встает с кресла и подходит к камину.
— Ну что, сестрички? Как вам мой новый очаг?
— Чудесный, — говорит Венди.
— Замечательный, — говорит Джедди.
— Дрянь, — говорит Линда.
Донна поднимает трусы с пола и помахивает ими перед огнем.
— В самый раз, чтобы сжечь трусняк твоего мужика, — произносит она.
— Все равно что заиметь целый Ватикан у себя в гостиной, такое впечатление от твоего камина, — добавляет Линда.
Кэролайн отбирает у Донны трусы, аккуратно сворачивает и швыряет в камин.
— Удивительно… такое удовлетворение испытываешь. Всякий раз, когда я вспоминаю, как они… на этом ковре, я кидаю в огонь еще одну пару.
Наверное, воспоминание вновь посещает Кэролайн — она берет с пола следующие трусы, на этот раз в самолетиках, и швыряет в огонь.
— Пора спеть, — решает Энджи и запевает: — По парочке, по штучке, святый Боже, да отойдут к Тебе мои трусы…
Для Кэролайн настает передышка. Ужас на какое-то время отступает, и она снова на верном пути. Кэролайн открывает супермаркетовские сумки и достает водку, салфетки, печенье и клейкую ленту. Донна хватает ленту и принимается отматывать длинные полосы.
— Отлично! Кэролайн? — Донна вопросительно приподнимает брови.
Вопрос относится к тому, раскручивать ли дальше ритуал Шести Черных Свечей.
На минуту Кэролайн задумывается, оглядывает комнату, смотрит на сестер. Все они здесь, все шестеро. Донна, Джедди, Венди, Линда, Энджи и сама Кэролайн. Вот они, ее сестры. Они были рядом всю жизнь. Вот они, от мала до велика. Какой мужик сравнится с ними? Кровь сильнее воды, а вода плывет, и растекается, и слой ее делается все тоньше. Вот они, ее сестры. Черт. Любовь все равно живет и пробивается сквозь любые препятствия, и спорить с ней бесполезно, какие бы веские, убийственные, всепобеждающие доводы ты не употреблял. Вот они, ее сестры. Кэролайн поднимает большой палец кверху, как делали древние римляне. Гладиаторы ревут, и розовеют от радости, и кидаются в бой. Стратегия. Ее передавали по наследству. От Старой Мэри к матушке, от матушки к дочерям. Кэролайн спрашивает насчет матушки и Старой Мэри:
— Когда они придут?
— Мы должны все подготовить к их приходу, — говорит Донна.
— Запри-ка дверь, а то принесет какого-нибудь незваного гостя, — советует Энджи.
Теперь они все при деле. Кэролайн и Венди расстилают новый ковер в центре комнаты, придирчиво оглядывают его — женщины всегда так рассматривают новую покупку. Немножко потянуть в ту сторону, чуть побольше в другую — и ковер ложится как надо. Но новая покупка здесь ни при чем. Нет, сэр. Совсем не в этом дело. Энджи берет клейкую ленту, отрывает длинные полосы и приклеивает к стене рядом с кусками, которые уже приклеила Донна. Донна бормочет какие-то слова из черной книги, очень древней и красивой. Обложка у книги покрыта черными вороньими перьями, издали смахивающими на рыбью чешую. Это в духе всего остального; в этой игре ничто не является тем, чем кажется на первый взгляд.
Энджи начинает наклеивать куски ленты на ковер. Ей помогает Линда. Немножко подвинуть в ту сторону, чуть побольше в другую — и фигура выклеена как надо. Линда использует свое кресло на колесах в качестве указателя, чтобы выровнять края и пересечения Пятиугольника. Он, кстати, прекрасно смотрится на фоне ковра со звездами и лунами: чистый синий цвет фона, золотые звезды и луны, белая лента. Они копируют схему, которую Донна срисовывает из своей книги на мятый листок бумаги. Все заняты своим делом, и комната погружается в тишину, нарушаемую только треском угольков в камине да звуком отклеиваемой или отматываемой от рулона ленты.
Вода
Среди благоговейной тишины приготовлений Венди вдруг резко вскакивает. В руках у нее бутылка из-под «Айрон Брю», наполненная мутной водой.
— А-у-у-у-у-у! — кричит Венди, пугая сестер до смерти.
В воде плавает масса какой-то мелкой дряни. Сама вода желтого цвета. Некоторые болтающиеся в ней частицы белые, словно личинки, некоторые коричневые, словно червяки, а некоторые и вообще ни на что не похожи. Какое-то время Девочки еще не сознают, насколько важно содержимое бутылки. Потом до них доходит, зачем вообще им нужна вода.
Донна догоняет первая.
— Откуда это у тебя? — спрашивает она.
— Из ручья.
Донна приходит в восторг, будто кролик, которого впервые выпустили на поле, заросшее зеленой травкой и клевером.
— Из какого ручья? Из того самого ручья? Да что ты… не может быть! — вопит она.
«Сама-знаешь-из-какого ручья», — говорит ей взгляд Венди.
— Да ты что! — кричит Донна.
Она широко разевает рот. Остальные одним глазом глядят на свою работу, а другим — на Донну и Венди.
— Раз, и води-и-и-чка в буты-ы-ы-лочке! — Венди тянет гласные, как ее ученики. Она готова к дальнейшим вопросам. Пусть их будет целый шквал.
— Со старого кладбища?
Венди кивает, и Донна кидается на нее и смачно целует в губы. Линда откатывается назад, чтобы пропустить Донну.
— Выше по течению, чем могилы?
Венди самодовольно качает головой. Нет, не выше.
— Прямо у могил? — жадно спрашивает Донна.
Венди снова качает головой, еще более самодовольно. Нет, и не прямо у могил. В молчании Венди смотрит на Донну: пусть получше представит себе, где она взяла воду. И Донна видит эту сцену во всей красе, видит, как Венди, склонившись над вонючим потоком, с бульканьем набирает полную бутылку. До самого верха, чтобы ни единого пузырька воздуха не осталось между дном и пробкой.
Да, Донна хорошо представляет себе все это, но ей все равно не верится.
— Быть не может! — задыхается Донна.
— Угу, — подтверждает Венди.
— Со дна?
— С самого дна, — говорит Венди и смотрит сквозь стекло бутылки на окружающих.
