Книга Кольцо Луизы - Николай Вирта

И долго еще бушевал фюрер в гробовой тишине бункера, пока не иссякли силы. В полуобморочном состоянии он упал в кресло.

Двадцать третье апреля.

Геринг прислал фюреру радиограмму, где говорилось, что поскольку рейхсканцлер отрезан не только от страны, армии, но и от Берлина, руководить военными операциями не может, «не соблаговолите ли вы, мой фюрер, в исполнение ваших двукратных формальных заявлений о назначении меня своим преемником передать мне всю полноту власти? Если до двадцати четырех часов двадцать шестого апреля ответа не последует, ваше молчание сочту за согласие».

Фюрер сказал, что это подложный документ, быть может, сфабрикованный с провокационной целью противниками или же каким-то негодяем, задавшимся целью рассорить его, фюрера, с рейхсмаршалом.

Телеграмма Риббентропа положила конец кривотолкам.

Риббентроп сообщал Гитлеру, что Геринг объявил себя диктатором, распоряжается в Южной Германии, распускает слух, будто рейхсканцлера либо нет в живых, либо он помешался, вследствие чего он, рейхсмаршал, намерен запросить союзников об условиях мира и надеется отговорить их от безоговорочной капитуляции.

Гитлер затопал ногами, кричал, что он немедленно уничтожит мерзавца, пытающегося столкнуть его в могилу. Ему поддакивал Геббельс:

— Конечно, мой фюрер, это прямая измена. Я много раз говорил вам — Геринг давно потерял последние остатки чести, а его верность всегда была фальшивой. Лучше пролить кровь этой свиньи, чем терпеть такое вероломство!

Фюрер пришел в неистовство от декламации Геббельса. Борман подлил масла в огонь.

Грабитель, вымогатель, бездарность, толстобрюхий боров, изменник — поток отборной ругани сыпался на голову рейхсмаршала. Возмущение Бормана и Геббельса можно понять. Они просто завидовали ему. Ведь у Геринга еще была возможность вывернуться из петли. Кто знает, не повиснет ли она завтра или послезавтра над ними?

Мюллеру приказали арестовать Геринга и заключить в одиночную камеру тюрьмы Куфштейн.

— Рейхсмаршал окружен охраной не меньшей, чем вы, мой фюрер, и арестовать его в настоящий момент вряд ли возможно. Впрочем, я дам команду. Но, мой фюрер, не будьте в претензии на агентов гестапо, если в схватке они прикончат господина рейхсмаршала.

— Какой он, к чертям, рейхсмаршал! — вне себя от ярости выкрикнул Гитлер, — Я лишаю его всех званий и орденов… Отобрать у него дворцы и деньги! К черту, к черту! Борман, распорядись насчет Геринга, если гестапо считает себя бессильным в расправе с изменником.

Геринг, скрывавшийся в горах Баварии, был арестован и сидел взаперти под охраной отряда СС до тех пор, пока не был схвачен американцами.

Двадцать четвертое апреля.

Фогеляйн позвонил Кемпке и спросил, может ли он дать ему машину для разведывательной поездки.

Через полчаса машина вернулась, шофер, возивший Фогеляйна, сказал, что он вышел из машины недалеко от Курфюрстендамм и пошел пешком «выяснять обстановку».

В половине десятого вечера по радио передали сообщение агентства «Рейтер»:

«Сообщается, что Гиммлер связался с шведским графом Бернадоттом, чтобы вести переговоры с западными державами о сепаратном мире. Гиммлер сообщил, что он взял на себя инициативу этих переговоров ввиду того, что Гитлер окружен и у него произошло кровоизлияние в мозг. Он полностью лишен возможности соображать, и ему осталось жить не более сорока восьми часов».

Мужчины и женщины пришли в неистовство, раздавались крики, полные бешенства. Все вопили, проклиная Гиммлера и осыпая его площадной руганью. На лицах живших в фюрер-бункере — страх, только страх и отчаяние. Как! Гиммлер — глава государства? Как! Этот мерзавец посмел согласиться на капитуляцию?…

Гиммлер наперечет знал своих врагов — Фогеляйн, конечно, докладывал шефу, о чем шепчутся за спиной рейхсфюрера СС. О том, как короток на расправу Генрих Гиммлер, было известно всем. Дорвись он до власти — сколько покатится голов!

Вот почему в те часы не только приближенные фюрера, но и он сам буйствовал, как никогда. Глаза Гитлера налились кровью, он дрожал от ярости, бессилия. Из его рта вырывались нечленораздельные звуки… Ярость его опрокинулась в первую очередь на Фогеляйна.

— Где Фогеляйн?

Допросили адъютанта Фогеляйна. Тот сообщил, что вместе с шефом он был у него на квартире. Там Фогеляйн переоделся в штатское платье и предложил адъютанту сделать то же самое. Адъютант, изумленный его странным поведением, вернулся в Имперскую канцелярию.

В полночь телефонный узел связал Фогеляйна, говорившего откуда-то из Берлина, с Евой. Фогеляйн настойчиво советовал ей уговорить Гитлера бежать из Берлина.

Ева отказалась разговаривать на эту тему.

Тогда Фогеляйн заявил, что попытается пробраться к Гиммлеру.

Обыскали комнату в бункере, где жил Фогеляйн. В одном из чемоданов нашли иностранную валюту — миллион долларов!

Перед рассветом агенты гестапо разыскали Фогеляйна. Гитлер приказал судить его. Председательствовал Мюллер. После короткого заседания трибунал приговорил Фогеляйна к расстрелу за государственную измену.

Мюллер начал подумывать о своей судьбе. Он знал: уж его-то не помилуют ни Гиммлер — за приговор Фогеляйну, ни русские, ни союзники.

Тотчас после суда над Фогеляйном Мюллер скрылся из Берлина.

Если сбежало начальство, почему бы не смыться подчиненным? Фриц Панцигер, заместитель Мюллера, решил превратиться… в богобоязненного монаха. Аббат какого-то монастыря приютил убийцу, одолжил ему рясу. Пришли русские разведчики, стащили с гестаповца монашескую рясу. И арестовали.

Узнав о побеге начальника гестапо и его заместителя, Гитлер взлютовал.

Борман не упустил подходящего случая подогреть его ярость.

— Видите, что делается, мой фюрер! — сокрушенно заметил он. — Нас покидают, нас предают, а кое-кто из изменников еще здравствует и надеется, что англичане или американцы освободят их.

— О ком вы? — сверкнув глазами, спросил Гитлер.

— О заключенных в тюрьме Флоссенбург, мой фюрер. Имею в виду Канариса, Остера, Шлабрендорфа и других, кто покушался на вашу жизнь в прошлом году.

— Как, они еще живы? — прохрипел Гитлер.

— Так точно. Вина Канариса доказана, мой фюрер. Не знаю, докладывал ли вам Кальтенбруннер, но его люди обнаружили тайный сейф адмирала, а в нем среди прочих бумаг нашли историю вашей болезни. Канарис получил ее из госпиталя, где вы лежали, отравленный газом в прошлой войне. Между прочим, там есть лживое указание, будто у вас имеются все признаки неизлечимого психического расстройства.

— Почему не повесили Канариса?

— Потому что эта лиса, мой фюрер, несколько месяцев подряд водила за нос следователей, опровергая одно обвинение за другим. Кто поручится за то, что следователи не в сговоре с предателем?