– Есть такой типаж: лощёный садист, – ответил Светлан. – На контрасте даже страшней.
Подумав, Грэм согласился:
– Наверно, вы правы. Вдобавок срабатывает неожиданность: раз – и перед вами зверь… Бр-р-р!
Его и впрямь передёрнуло.
– По большому счёту, – сообщил он затем, – чёрт отличается от ангела лишь тем, что служит противной стороне – не той, что сейчас у власти. А врагов, настоящих ли, мнимых ли, люди всегда изображают не в лучшем виде.
– Только люди?
– Да все, пожалуй, – от эльфов до гоблинов. Ещё одна черта, которая роднит сапиенсов.
– Вообще, обряди тебя в белое да оснасти крыльями… А чего, за ангела вполне сойдёшь. Как, Артур?
– Я бы поверил, – пожал плечами король. – Смазливый, обходительный. А если добавить к крыльям левитацию и люминесценцию…
– Обтекаемый он какой-то, – вставил Крон, огромной рукой снимая со стола печёный окорок, сочащийся прозрачным жиром. – Не поймёшь, что за фрукт.
– Понимаете, мы ведь должны нравиться женщинам и мужчинам, детям и старикам – отсюда наш некоторый… э-э… универсализм.
– Так вы бесполы?
– Скорее наоборот, бисексуальны, – мягко поправил красавец. – Если желаете, можете удостовериться лично.
– Нет уж, лучше поверю на слово, – отказался Светлан. – Я-то – стопроцентный натурал.
– Тут не бывает абсолюта. Максимум – девять десятых.
– Сойдёмся на девяти с половиной. Кстати, о стариках… Был у меня знакомый хмырь, тоже любил объегоривать доверчивых дедов, втюхивая залежалый товар, – ну очень хотелось спустить его с лестницы!..
– Мы никогда не лжём, вы же знаете, – возмутился чёрт.
– Только играете на инфантильности и маразме, да?
– И тут вы ошибаетесь. Договор об обмене можно заключать лишь с дееспособными, причём наши критерии построже любого законодательства. Да и к чему нашему господину сознания незрелые или ущербные?
– Можно подумать, зрелый и полноценный клюнет на дьявольщину. И за что, по-твоему, можно продать душу?
Чёрт улыбнулся и вдруг сделался до изумления похож на девицу, всего лишь ряженную под мужика, да и то без особых стараний. Эдакая очаровашка, чуть-чуть нескладная, неуклюжая, что даже добавляет ей притягательности. При этом в самой внешности не изменилось ничего – лишь поза, мимика, пластика.
– Убеждает, – вынужден был признать Светлан. – А если раздеть?
– И у вас поднимется рука на даму? – промурлыкал Грэм таким волнующим контральто, что обоих мужчин пробрала дрожь.
– Тьфу, нечистая сила, изыди!.. Не то и впрямь поднимется.
– Важна ведь суть, верно? – сказал чёрт обычным тоном. – А уж в какую форму её воплотить…
– Как раз форма для меня значит не меньше. В таких вещах важна гармония.
– Господи, ну не будьте же таким правильным!
– Гм, – сказал Светлан. – Господи?
– В широком смысле, – пояснил Грэм. Или пояснила? Чёрт, даже с Джинной больше ясности!.. Вот именно: чёрт.
– Ладно, вернёмся к сути, – предложил Светлан, пододвигая к себе миску с грибами. – Точнее сказать, сущности – дела. Зачем сдались вам эти клятые души? Вряд ли ж только для того, чтоб было кого истязать. Или вы их тоже маринуете?
Даже не глядя на великана, он ощутил, как тот сразу напрягся, уловив аналогию. Даже перестал жевать.
– Во-первых, не мы, – поправил чёрт. – Мы лишь поставляем их нашему… э-э… сюзерену. Во-вторых, на маринование это мало похоже. И даже консервацией это можно назвать с большой натяжкой. Складирование – пожалуй. Концентрация…
– А как зовут вашего… э-э… сюзерена?
– Сирк, – покорно ответил Грэм.
– И как он выглядит?
– Весьма обычно. То есть по виду совершенно заурядный… гм… человек. В отличие от вас.
Наверно, теперь следовало спросить, что представляет из себя этот… э-э… Сирк, но Светлан заинтересовался иным:
– А почему ты оставил работу?
– Думаете, это просто: бродить по странам и временам, выискивать нестойких или отчаявшихся, уговаривать их отступиться от Него? Ведь мы не умеем лгать – хитрить, куда ни шло.
– Но разве тебе не по вкусу такие игры? Или лучше назвать это флиртом? Ты ведь у нас такой кокетун!..
– Играть мне нравилось – ваша правда. Пока не доходило до расплаты. Моя беда: слишком привязываюсь к партнёрам. Я же отлично понимаю, какова цена всему тому, что эти бедолаги пытаются выторговать: богатство, власть – пф-ф, как это преходяще!.. А что такое вечная неволя, представляю гораздо лучше их. И потом, я сам не люблю служить… как выяснилось. Не терплю подчиняться, не хочу диктовать. У чертей, как и у ангелов, жёсткая иерархия, знаете ли, – сверху донизу. Всяк сверчок, да?
– Но разве тебе не идут комиссионные? Полагаю, ваш наниматель не скупится – не дурак же он!..
– И всё равно – это напрягает. Поэтому я ушёл на покой.
– Сбежал, – уточнил Светлан. – Вернее даже сказать: дезертировал. С трудового фронта.
– Ну, или так, – засмеялся чёрт. – Видите ли, вся эта отчётность: принял на баланс столько-то душ, сдал столько-то… Такая тягомотина!
– Ладно, не выдумывай, а то начну спрашивать в лоб. Вот тогда повертишься, как этот самый… не будем показывать пальцем.
– Лучше не надо, – вздохнул Грэм. – Я хоть и уволилс… себя со службы, но вовсе не для того, чтобы переметнуться на противную сторону. Предпочитаю оставаться лояльным к бывшему нанимателю.
– Так спокойнее, верно?
– И это тоже. Надо признать, пока мы… сотрудничали, Сирк вёл себя корректно. Да и сейчас не слишком лютует по моему поводу, даже не ищет специально.
– Я ж говорю: не дурак. Крыс ни к чему загонять в угол.
– Как и многих женщин, – парировал чёрт тем же обольстительным контральто. – В отчаянии они делаются опасными.
– А нанялся ты по идейным соображениям или от большой симпатии?
Пару секунд Грэм подумал, затем сказал:
– Говоря откровенно, мне не нравится ни тот, ни другой. Но Сирк хотя бы не отвергает нас. Скучно было без серьёзного дела, хотелось активности. А вторая сторона уже прекратила набор. Вакансии ангелов закрыты, осталась чертовщина. Куда было податься нашему брату?
– Сирк ещё не проводил чистки?
– Зачем? Никто из его наёмников не стремится к власти. Подобного честолюбия мы, бессмертные, лишены. Лишь бы нас не трогали.
– Так и Скиталец вроде бессмертен. Зачем же ему столько… рабов?
– А Бог его знает, – усмехнулся чёрт. – Возможно, он лишь долгожитель. Либо изначально был смертным, а психика, вы знаете, формируется в нежном возрасте. Или он, как насекомое, в своём развитии проходит несколько стадий, причём каждая завершается неким подобием гибели. В конце концов, что есть его Страшный Суд? Может, для того Скиталец и скликает души, чтоб осуществить очередную инкарнацию, уйти в новое качество? И мне занятно, что станет тогда с его ангелами: уволят по сокращению? Или вовсе пустят в расход, дабы не мешались…
