же и оно.
— Хватит нам зубы заговаривать, — Славик медленно поднялся, уперся кулаками в стол — огромный, темный и страшный. — Разрывай привязку.
Глава 50 Запасной выход
Глава 50 Запасной выход
Инга съежилась на стуле, втянув голову в плечи. Сейчас ее пугал и Славик, слишком разгневанный, и Валентина, слишком спокойная. Разговор шел не туда, ситуация выходила из-под контроля — если она когда-нибудь под этим контролем была.
— Разрывай привязку! — рявкнул Славик, с грохотом толкнув от себя стул, и шагнул к Валентине. Та, подняв голову, поглядела с насмешливым интересом.
— Не буду.
— Я тебя в последний раз по-хорошему прошу, — выдохнул ей в лицо оскаленный Славик. — Ты тут одна, до соседей не докричишься. Помогать некому.
— А зачем мне помощь? Крики твои послушать я и без соседей могу. Бить меня ты не решишься, убивать тем более. Может, в милицию жалобу напишешь? Злая бабушка Валя на детей порчу насылает — товарищ милиционер, примите меры!
— Уверена, что не решусь? — нос к носу навис Славик. — Точно уверена?
— Абсолютно. Но если рискнешь… придется тебе меня все-таки убивать. Не убьешь — завтра же на эту дуреху малолетнюю заяву накатаю: залезла в дом, избила беззащитную бабульку, все сбережения отобрала. И сядет твоя девочка всерьез и надолго. А ты сдохнешь, даже до декабря не дотянув, рыцарь ты пальцем деланый. Ну что? Уяснил перспективу? Готов бабушку Валю убить?
— Надо — убью! — прорычал Славик, но Инга слышала секундную запинку в ответе. Видела, как опустились, словно под невидимым грузом, плечи.
Возможно, Славик мог бы убить в запале — случайно, в гневе, в пылу яростной драки. Но не вот так вот — спокойно, расчетливо и спланированно.
Они не должны были ехать к Валентине.
Надо было придумать другой вариант.
Они не должны были ехать.
— Ну так убивай! А если не можешь — проваливай. Дверь вон там, — Валентина толкнула Славика в грудь, и тот, растерянно моргнув, отступил. — Нашелся убивец, господи прости. Сам в штаны ссытся, а пугать вздумал. Меня, деточка, и не такие пугали — и ничего, до сих пор жива. Пошел вон, сопляк!
Неожиданно резво вскочив со стула, Валентина снова толкнула Славика, тот гневно оскалился в ответ, сжал ее плечи и тряхнул, как собака — тряпку.
— Делай что я сказал, если жить хочешь!
— Ой-ой, как мне страшно. Страшнее, чем под обстрелом. Убери руки, хам! — ловко крутнувшись, Валентина вывернулась из захвата и отскочила. — Хочешь свою девчонку на нары закатать? Она тебя, дурака, пожалела, в могилу укладывать не стала — давай, отблагодари по полной! Чтобы знала, чем добрые дела заканчиваются!
— Не впутывай сюда Ингу!
— Ты сам ее впутал, тупица! Мог бы один прийти — но нет же, девчонку с собой прихватил. Зачем? Чтобы сопли тебе вытирала?!
— Я… Я!... Да она же сама!
— Значит, остановить надо было! Мужик ты или не мужик? — припечатала Валентина, и Славик застыл, хватая ртом воздух. Сейчас он походил на мальчишку, сцепившегося с классной руководительницей. Взлохмаченный, разозленный, растерянный, он чувствовал внутреннюю правоту, но вся его внутренняя правота, вся сила разбивались вдребезги о гребаные социальные конструкты. Это было несправедливо. И это было унизительно. Невыносимо. До слез.
Густая, темная пена обиды и ярости поднялась в Инге, мутным потоком захлестывая сознание. Руки тряслись, во рту стало сухо и горько, горло сжало мучительным спазмом. Нужно было подняться. Нужно было сказать, что все совершенно не так, что Валентина передергивает и врет, что ее слова вообще — вообще! — не имеют значения. Как она может кого-то обвинять?! Как может упрекать — она, беспринципная лживая дрянь, воровка, убийца?! Раскручивающийся внутри Инги черный смерч перехлестнул края, выплеснулся наружу, ударил тяжелой волной.
— Ты что это?! — весело изумилась Валентина, поглядев на Ингу с дурашливым изумлением. — Ты сглазила меня сейчас, что ли? Господи, да что же это такое! Не убивцы, а детский сад «Солнышко». Один за руки хватает, другая сглазами непроизвольными бросается. Может, обивку мне на двери изрежете? Или ящик почтовый подожжете? Да пусти ты уже! — резко рванулась она. Ошеломленный внезапной атакой, Славик действительно разжал пальцы, и рывок, не встретив сопротивления, потащил Валентину назад. Нога в мягком плюшевом тапочке поехала по полу, колено согнулось, неестественно вывернувшись в сторону. Нелепо взмахнув руками, Валентина опрокинулась навзничь, с глухим стуком впечатавшись виском в угол стола.
И осталась лежать, мелко подергиваясь, словно гальванизированное тельце лягушки.
— Ой, — выдохнула в ладонь Инга.
— Ой, бля, — эхом откликнулся Славик. Присев на корточки над Валентиной, он осторожно прижал пальцы к шее. — Вроде живая еще. Что делать-то будем? Скорую вызывать? Инга! Эй, ты меня слышишь?!
Инга застыла, вперив слепой взгляд в пол. Конская доза адреналина, хлынувшая в кровь, подняла волоски на руках и разогнала сердце в галоп. Мысли мелькали, нанизываясь одна на другую, и выстраивались… выстраивались в единственно верную последовательность.
— Да что же ты замерла, дай телефон, я…
— Нет, — поднялась Инга. — Стой. Погоди. Не так.
У Валентины вода из колодца. А колодцы наполняются за счет подземных источников. Это ведь те же реки, правильно? Просто текут они не по земле, а под ней.
Дернув дверцы серванта, Инга быстро осмотрела содержимое. Захлопнула, метнулась к стеллажу в спальне, потом в гостиную. Медный крест и церковные свечки обнаружились на компьютерном столике — Валентина сунула тонкий пучок в органайзер для ручек.
— Вот! — схватив органайзер, Инга бросилась обратно на кухню. Нервно оглядываясь на подергивающееся тело, она набрала в ковшик воды из крана, зажгла свечу и подняла нож.
— Ты что делаешь?! Рехнулась? — выпучился на нее Славик, но Инга отчаянно затрясла головой.
— Не мешай!
Ткнув себя острием в палец, она наклонила руку над ковшиком. Густая медленная капля крови сползла к ногтю, тяжело качнулась и упала в воду. Инга взяла крест.
— В чистом поле белый камень стоит, на том камне Богородица в золотом плате сидит… — слова всплывали в памяти, как мертвые бледные рыбы. — Как Богородица греха не знает, так и мне, рабе божией Инге, злых мороков не знать. Защити меня, Богородица, от страха ночного, от беса полуденного, от твари, в ночи приходящей, от аспида, под камнем таящегося. Закрой меня
