не надо — ты обустраивайся тут, что ли. А я в душ пойду.
Вывернувшись из твердых горячих рук, Инга вскочила на ноги и шмыгнула в коридор.
Какие тефтельки? Какой чай? Господи, ну какую же ерунду она несет!
Захлопнув дверь ванной, Инга прислонилась спиной к прохладному гладкому дереву. Люминесцентная лампа под потолком заливала комнату холодным равнодушным светом, и от этого света почему-то делалось легче.
Треснувшая плитка над ванной. Икеевская шторка с кошачьими мордочками. Пачка стирального порошка на машинке.
Все как всегда. Все как обычно.
Все в порядке.
Стянув футболку, Инга швырнула ее в корзину с грязным бельем. Туда же отправились бриджи, а вслед за ними — трусы и лифчик. Шагнув в ванну, Инга задернула шторку и врубила на максимум душ. Тяжелые, плотные струи обрушились сверху, отсекая весь мир, и Инга благодарно закрыла глаза. Вода текла по волосам, по груди, по спине, по ногам. Безумная ночь растворялась в ней, закручивалась водоворотом и уносилась вниз, в черное жерло стока.
Медленно, словно во сне, Инга подняла руки и провела ладонями по лицу.
Все как обычно.
Все в порядке.
Звякнули кольца шторки. Потянуло холодом. Вздрогнув, Инга обернулась, рефлекторно прикрывая ладонями грудь.
— Что ты… — она осеклась, застыла в дурацкой позе, так и не закрыв рот.
Рубашку Славик снял. Джинсы тоже. А выразительный бугор на плавках отчетливо намекал — этот последний бастион пристойности тоже готов пасть.
— Потереть тебе спинку? — Славик переступил бортик ванны, и Инга шагнула назад, все еще прикрывая грудь руками.
— Вообще-то ты мог бы дождаться меня в кровати.
— Мог бы. Но мне надоело ждать, — Славик надвинулся, навис, упираясь ладонями в мокрый кафель. — Так что? Потереть спинку?
Нагнувшись, он поднял упавшую мочалку и сжал ее. Густая белая пена потекла между пальцев.
— Потри.
Инга развернулась, подставляя спину, и тут же почувствовала прикосновение жесткой ткани. Славик осторожно провел мочалкой по плечам, спустился к пояснице, скользнул рукой по животу… Инга стояла, прикрыв глаза, и вслушивалась в эти медленные, вкрадчивые прикосновения, такие нежные — и такие настойчивые. Шагнув вплотную, Славик склонился, жарко дохнул в ухо и поцеловал в шею. Прикосновение губ заставило вздрогнуть, за ним последовал укус, поцелуй — и снова укус. Инга горела и плавилась в этих неспешных, уверенных ласках, подавшись назад, она всем телом вжалась в Славика, повела бедрами, ощущая его каменную твердость. Вывернув руку, Инга потянула со Славика трусы, но мокрая ткань липла к коже, как приклеенная.
— Да помоги же мне! — не выдержала Инга. — Какого черта ты вообще в трусах под душ влез?!
— Не хотел тебя смущать, — Славик одной рукой дернул трусы вниз, выругался, отшвырнул мочалку и взялся за дело двумя руками. — Вот же липучая дрянь! Не отдерешь!
Развернувшись, Инга поспешила на помощь. Вдвоем одолев непокорные трусы, они остановились, глядя в упор друг на друга.
— Господи, как же я этого ждал, — прошептал Славик, склоняясь.
— Я тоже. Ждала, — Инга потянулась навстречу, поцеловала и охнула в приоткрытые губы — Славик подхватил ее на руки, впечатав спиной в стену.
— Ну вот и все. Дождались.
Солнце еще не взошло, но через плотно задвинутые шторы уже проступала бледная муть рассвета. Зевнув, Инга подоткнула повыше подушку, поерзала, прижимаясь плотнее к большому, горячему, тяжелому за спиной. Славик дышал, шевелился, шмыгал носом, сглатывал. Он был живой и настоящий, он был совсем рядом — и не собирался никуда исчезать.
— Тебе удобно? — на всякий случай спросила Инга. — Может, около стены ляжешь?
— Мне отлично, — шумно зевнув, Славик обнял Ингу поперек живота, притягивая к себе. — Давай спать.
И через секунду задышал медленно и мерно. Смуглая рука обмякла, припечатав сверху неподъемным грузом, и это должно было быть неудобно — но почему-то не было. И тяжелая рука, и шумное дыхание, и щекотное прикосновение волос к плечу — все это было совершенно правильным.
Таким, как надо.
Инга вздохнула. Улыбнулась. Широко зевнула. И тоже уснула.
КОНЕЦ
