наконец шлюпка вернулась к клиперу и «Кромдейл» поднял якорь, покидая воды Эйлин-Мора. Мы ждали, не решаясь выбраться на берег, пока Мартин не сунул голову в воду и не закричал, пуская пузыри: «Пусто!»
Мы вышли на берег, и Мартин, смущенно отводя глаза, протянул Лорне плащ.
– И тебе, Дон, неплохо бы привыкнуть к одежде, – сказал он. – Мне не слишком приятно видеть тебя голым.
Единственным временем за три года, когда я носил одежду, были три дня в отеле «Клермонт». В этом не было необходимости, но мне так хотелось очутиться в человеческой обстановке, что я уговорил Мартина устроить наш выход на сушу. Он встретил нас в пустынном месте в портовой зоне Саузенд-он-Си. Вода в Темзе была настолько грязной, что Лорна наотрез отказалась тащить мое беспомощное тело дальше. Мартин прикатил в автомобиле, чем совершенно меня потряс.
– «Мерседес»! – гордо сказал он, поглаживая лакированное крыло. – Тридцать пять лошадей.
Мартин вдруг спохватился, заглянул мне в глаза.
– Ты не против, Дон? – спросил он с беспокойством.
– Живешь на широкую ногу, – усмехнулся я, глядя, как появляются пунцовые пятна на его щеках. – Ты все делаешь правильно, никто не будет разговаривать с голодранцем. Мы с тобой договорились: делай то, о чем я прошу, остальными деньгами распоряжайся по собственному усмотрению.
Глядя на его широкие плечи и тяжелые кулаки, как-то забываешь, что Мартин – совсем мальчишка. Неловко признаваться, но я испытывал к нему отеческие чувства и радовался его успехам. С тех пор как я снова обрел внука, я видел его от силы несколько раз. Он целыми днями и ночами пропадал в океане и лишь изредка подплывал к берегу, но выбраться на сушу отказывался наотрез. Память об обжигающем солнце слишком глубоко засела в его голове.
Пока мы с Лорной облачались в привезенные наряды, Мартин говорил без умолку. Облегчение сделало его особенно многословным.
– Дон, я объехал все дорогие отели Лондона. Щупал портьеры в люксах, и богом клянусь, ни в одном не было таких плотных штор, как в «Клермонте». Я понаблюдал за постояльцами и пришел к выводу, что лучше всего будет привезти вас в отель около часу пополуночи. Холл в это время пустеет, в нем остается только ночной портье. Мы сможем, не привлекая внимания, пройти в номер. Старина Роули сделал вам бумаги на имя Дональда и Лорны Деверо. Вы – мои родители, у тебя, отец, редкое легочное заболевание, которое вынуждает постоянно носить теплый шарф, а Лорна спрячется под плотной вуалью.
Мартин бросил осторожный взгляд в сторону Лорны, она в это время в кокетливых кружевных панталонах пыталась самостоятельно затянуть корсет. Залившись краской, он отвел взгляд.
Мы приехали к вокзалу Чаринг-Кросс и сидели в машине, пока горничная под руководством нашего названого сына готовит номер. Когда Мартин высунулся из дверей и помахал рукой, мы вошли. Лорна положила руку мне на локоть и шла, элегантно опираясь на зонтик.
Я старался держаться как можно дальше от портье, и все же заметил, как недовольно сморщился его нос. Мартин оставил ему солидные чаевые, и он сразу потерял обоняние.
Мы вошли в номер, полный мягких подушек и изящных безделушек, в тихую роскошь привокзального отеля для чистой публики. Я скинул одежду и растянулся на кровати. Как же мне этого не хватало в море. Лорна набрала воды в ванную на гнутых ножках. Сбросила с себя все и, игриво взглянув на покрасневшего Мартина, опустилась в воду. Стон наслаждения донесся до моих ушей.
– Господи, я б трех Хозяев убила за бокал виски, не воняющий купоросом, – сказала она с горьким вздохом.
Прошла неделя, и мы ступили на собственный остров. Здесь нет той роскоши, что была в «Клермонте», по крайней мере пока, но почувствовать себя людьми мы уже можем. Хотя бы притвориться.
На следующий день Мартин уехал. В его саквояже лежала лакированная шкатулка с ожерельем из бесценного золотистого жемчуга – плата за данное обещание. Я проверил запасы карбида и заправил баки. Зашипела ацетиленовая горелка, и сгущающиеся сумерки пронзил ослепительно-белый луч. Завернувшись в плащ, я вышел из маяка и сел под стеной. Свет резал глаза, но я терпеливо смотрел на его напряженное сияние. Может быть, я когда-нибудь к нему привыкну.
Глава 44. МакАртур
Конец 1903 года.
Дни проходили в тягостном ожидании. По ночам Лорна брала садок и отправлялась на охоту. Поначалу звала меня, потом перестала. Мне не хотелось болтаться в ее руках беспомощным ребенком, когда она стрелой несется сквозь толщу воды. Я дожидался, пока она скроется из виду, и спускался в бухту, по мелководью уходил на глубину.
Пустячное расстояние, которое раньше я покрыл бы менее чем за минуту, теперь отнимало почти час. Путь был извилистым, мне приходилось обходить скалы и подводные рифы. Проплывающие мимо рыбы с удивлением смотрели на меня, бредущего по дну, как смотрят чайки на неуклюжих пингвинов. Я стал здесь таким же чужим, как и на суше. Что делать мне, – может, крылья отрастить? Если б это было в моих силах…
За длинным подводным мысом, прикрывающим пещеру Хозяина на соседнем острове, я сворачивал к яме, обходил риф, из-за которого следил за Нэрном в тот день, когда покончил и со старым, и с новым Хозяином, и оба раза чужими руками. Но разве случилось бы это, не будь меня?
Я с тех пор не был в пещере Хозяина. Во мне сидела глупая и неоправданная уверенность в том, что стоит мне появиться там, время повернет вспять и я снова увижу ухмыляющуюся круглую физиономию нашего мертвого бога. Глупое суеверие. Впрочем, как и я сам.
Каждый день я приходил к нашему подводному аду и садился на край ямы. Почему-то мне кажется, что Хозяин тоже приходил сюда поговорить со своими жертвами. Его извращенная натура подпитывалась человеческими страданиями, он не мог отказать себе в таком удовольствии. Я не оговорился: мы все люди. Клыки и перепонки не превратят человека в чудовище, если нет монстра внутри.
Я приходил совсем по другой причине: это была епитимья, которую я сам на себя наложил. Меня влекло обещание, которое я дал им, тем, кто помог нам справиться с новым Хозяином. Оно до сих пор не было исполнено, и я приходил, смотрел в их глаза и держал ответ. Каждый раз они встречали меня с надеждой, и каждый раз огонь в их глазах затухал. Время шло, а вестей от Мартина не было.
Где-то там, в середине этого страшного места, был Йен. Мой внук таскал ему и его товарищам еду, будто ничего не изменилось и Нэрн по-прежнему кормит яму, а Хозяин подкидывает в нее новых узников. Все мои попытки поговорить с Шоном остались бесплодными.
