мамочку?..
Я соображаю, что когти, оставившие следы на диване, принадлежали не кошке. Гошка взбирается на спинку и принимается сосредоточенно и шумно принюхиваться к обивке, но тревоги не выказывает. Сашка вздыхает немногим тише и куда выразительнее, а я понимаю, что выяснять отношения прямо сейчас не хочу от слова «совсем».
Встаю и прохожу к противоположной стене, делая вид, что ужасно заинтересовалась вышитой картиной, изображающей некий симпатичный гибрид воздушного шара с парусником. Художник, похоже, имел в виду летучий корабль, но без волшебства в совершенно сказочном смысле такая штука вряд ли поднимется в воздух: винты или турбины отсутствуют, для дирижабля маловат объём баллонов, разве что там летающая тарелка в трюме прячется. Сделано, впрочем, красиво: тёплые золотисто-коричневые оттенки, изящные линии парусов, и не вышивка, как мне сначала показалось, а алмазная мозаика, и каждый стразик блестит и переливается. Хватает же у людей терпения…
– Нравится? – интересуется незаметно подкравшаяся Маргарита. Сидящий у неё на плече Бахти принюхивается ко мне, потом зевает и потягивается – лапки вперёд, крылышки назад. – Алмаза делала. Хорошая девочка, усидчивая, исполнительная, что ни скажешь, сразу делает…
Я улавливаю намёк и начинаю объяснять про потерянную карту, но ведьма отмахивается:
– Знаю, уже знаю. – Она проходит мимо меня и ставит на журнальный столик перед Сашкой высокий стакан с каким-то мутным отваром. – Пей, болезный, снимет остаточные воздействия. Да не бойся, не отравлю.
– Эта бы тоже не отравила, – бухтит Сашка, но стакан в руки берёт. – Очень ей нужен труп в кабинете.
– Не отравила бы, – легко соглашается Маргарита, устраиваясь в кресле. – Отымела бы да привязала на тонком уровне, был бы потом как кукольный болванчик – что сказала, то и сделал. Вечно вы, мужики, о технике безопасности забываете в такие моменты. Как же, в штанах жмёт – голову можно отключать.
Сашка краснеет и утыкается в стакан. Мне одновременно хочется смеяться и злиться.
– Сильные ментальные воздействия, – говорю, – запрещены законом. Недаром же она приворотные зелья только для близких подруг делала.
Маргарита пожимает плечами и придерживает Бахти, которому захотелось спуститься на пол. Он важно ковыляет по ковру к Сашке, обнюхивает его ноги, а потом легко запрыгивает на колени и сворачивается клубком. Гошка тут же соскакивает со спинки дивана и тычется в чужака носом, но тот только ещё раз зевает.
– Воздействия-то запрещены, – кивает ведьма, наблюдая за питомцем. – Но это надо ещё доказать. Тем более что развеивается такая дрянь обычно быстро, да и не всякая сумеет… Ладно, обошлось, и хорошо. Зачем к ней полезли, спрашивать не буду, и ругать не буду тоже, это и без меня есть кому сделать.
Я вспоминаю Князева, потом изолятор, и злость окончательно вытесняет всё веселье.
– А вы правда Маргарита?
Она усмехается:
– Ну ты ещё спроси, сколько мне лет, и паспорт попроси. Имя, деточка, в среде ведьм вещь важная, его кому попало не доверяют. Сама потом поймёшь.
Значит, Кощеев был прав насчёт изменённого имени. Хотя кто его знает, действительно ли он сам по паспорту Кощеев…
– Вы… из Особого отдела? Доконтактная?
– Почти, – хмыкает ведьма. – В штат они меня не затащили и не затащат, но сотрудничать приходится. А что касается Контакта, так у меня был свой.
Она тянет рукав вверх, и я чувствую жжение на запястье. На руке Маргариты тоже нарисована ящерка, крупная, почти с ладонь. Не чёрно-золотая, как моя, а светлая, почти белая, похожая на кружевную брошь… Или на шрам.
– Одиннадцать лет назад, – опережает ведьма мой вопрос, – в соседней области ловили маньяка, который убивал девушек с даром и вытягивал из них энергию. Тогда сложнее было, ни экспертиз, ни служебных амулетов, тыкались, как котята слепые… Я сама связалась с Саламандрой и попросила силы. Она дала.
Я закусываю щёку, чтобы удержаться от глупых комментариев. И без вопросов ясно, что если б Маргариту не сочли достойной, то она бы тут не сидела.
– Урода того мы нашли и прах развеяли, – продолжает ведьма. – Знак с меня сняли. – Она трёт кончиком пальца ящерку-шрам. – А полгода назад…
Полгода назад ведьма ездила в колонию для преступников, обладающих даром. По личному, можно сказать, вопросу – старшую сестру Алмазы поймали на изготовлении незаконных зелий. Дело было закрыто, девушка призналась, что действительно хотела подзаработать не совсем законным способом, и Маргарита просто хотела её проведать и завезти гостинцев.
– В её ауре была «чёрная метка». – Ведьма поджимает губы, потом глядит на меня. – Это такое проклятие, тонкое и сложное, носителя очень быстро доводит до смерти, а отследить его почти нереально. Я-то кое-что умею, как увидела, бросилась к начальству, а начальство, разумеется, требует доказательств и проверок… – Она стискивает зубы и кривится. – Не успели спасти. Шла по лестнице, оступилась – и всё. С экспертизой там, конечно, так себе, мол, свернула шею, все дела… Но я видела потом её могилу.
Ведьма умолкает, а я резко вспоминаю прозрачное пламя над венками и, видимо, меняюсь в лице, потому что Маргарита мрачно кивает.
– Два месяца держалось, – произносит она, – тянуло силу. К кому, я не смогла отследить, тамошний спец посмотрел и лезть побоялся, пока нашли кого-то уровнем посильнее, пока он согласился приехать… Вроде как само прошло, в общем, замяли. Но я подняла архивы.
Я возвращаюсь к дивану, сажусь рядом с Сашкой и пытаюсь взять на руки дракона, но тот огрызается, фыркает и продолжает невербальное общение с Бахти – то пытается его вытолкнуть, то облизать, то просто рычит. Ну отлично – вроде хозяйка я, а ревность проявляется по отношению к Сашке…
– Оставь их, – говорит Маргарита, указывая кивком на драконов. – Бахти умеет утешать, успокаивать, а ему сейчас надо… – Она смотрит на отвернувшегося к окну Сашку с некоторым даже сочувствием, а потом снова глядит на меня. – За последние два года в колонии погибло семь девушек-ведьм из нашего города. А попали они туда при активном участии твоего хорошего знакомого. Всё было чётко и по закону, действительно нарушали, сами признались, да и смерти выглядели естественно. А вот их количество – уже нет.
Маргарита стучит кончиками пальцев по подлокотнику кресла. Гошка тут же вскидывает голову, прислушивается, тянется к окну, словно пытается что-то разглядеть снаружи. Ведьма хмурится, а я вспоминаю версию насчёт невидимой твари с когтями. Но не могла же она проникнуть в логово доконтактной ведьмы без её ведома?..
– Я ездила в морг, – продолжает Маргарита, – но на теле Ильиной следов метки уже не было. Тогда мы с девочками решили посмотреть, вдруг и впрямь убийцу поймали… – Мне становится неуютно под её взглядом, но
