Орест, – прошептала я, прежде чем мы разошлись по позициям, – мне тут кое-что пришло в голову.
– Что именно?
– А что, если все это время тебе посылала сообщения вовсе не Месина? Вдруг это кто-то совсем другой?
Думая об этом, я раз за разом судорожно сглатывала. Одно дело – пуститься в темноте в погоню за девушкой, которая всего на пару лет старше нас. Вряд ли она так уж опасна. Но ведь там, в темноте, нас мог поджидать кто угодно. И их могло быть несколько.
Пока мы ждали, я слышала, как внизу поют рождественские песни, празднуя окончание полугодия. От этих теплых, надежных, хорошо знакомых звуков, доносившихся снизу, от школы, я чуть было не разревелась. Ах, хорошо бы снова стать маленькой и чтобы впереди были рождественские каникулы!
Я сжала в руке Стрелу времени. Она показалась мне горячей. Разжав ладонь, я ее отпустила. Она блеснула в лунном свете, повернулась… указала прямо на Ореста – и тут воцарилась полная темнота.
Все уличные фонари разом погасли. Ощущение тепла на ладони исчезло.
Что произошло?
Светящиеся точки из Лерума вдруг пропали. Погасла даже полоса света на небе от Гётеборга… Единственным оставшимся светом были костер перед школой и пылающие факелы.
Похоже, вырубилось все электричество. Короткое замыкание гигантских размеров.
Стало темно во всем Леруме, темно в Гётеборге и ужасно темно в кустах, где притаилась я.
На небе висело серебристое кольцо. Луна! Вот оно, полное затмение, – над миром нависла большая темная тень. Но свет луны пробивался из-под темного круга, вот и казалось, что на небосводе – таинственное мерцающее кольцо. На школьном дворе стало совсем тихо. Я вдруг почувствовала, что ужасно замерзла.
Внезапно Ореста осветил луч фонарика. Не знаю, откуда она появилась. Темная фигура на возвышении, черная тень за лучом включенного фонарика. Лица было не разглядеть, но мы услышали ее голос:
– Так-так… Орест Нильссон! – медленно произнесла она. – Избранный! Рожденный под знаком астролябии! Предназначенный для великих дел. Посмотрим.
Свет фонаря скользнул вверх и вниз по фигуре Ореста, словно изучая его.
Он заморгал, когда свет попал ему в глаза, поднял руку, чтобы снова зажечь свой налобный фонарь, но тот же голос повелительно крикнул:
– Нет! Никакого света!
Орест замер на месте.
– Где Электра? – крикнул он.
Луч фонаря остановился.
– Она не здесь, – ответил голос. – Она там, внизу.
Фигура махнула рукой в сторону школьного двора в низине, туда, где факелы собрались в круг у горящего огня.
Орест быстро обернулся и посмотрел на школьный двор, но, конечно же, там невозможно было никого разглядеть.
– Когда получу астролябию, подам сигнал, – продолжала Месина. – И тогда мы отпустим ее.
– Мы? – сурово переспросил Орест.
– Ты же не думаешь, что я одна? – Месина рассмеялась сухим смехом. – Бедная Месина, которую должен спасти Орест… Бедная одинокая наивная девочка…
Она фыркнула.
– Когда я получу астролябию, то помигаю фонариком. Тогда ты сможешь спуститься вниз и забрать свою сестру. Справишься? Избранный ты наш.
– Я никакой не избранный, – сердито возразил Орест.
– Уверена, что нет, – усмехнулась Месина. – Но я хочу, чтобы ты отдал мне астролябию. Я хочу, чтобы ты положил ее на землю – вот здесь!
Она посветила фонариком на скалу между собой и Орестом.
– Как я могу убедиться, что все это правда? – спросил Орест. – Чем докажешь, что вы отпустите Электру, когда получите астролябию?
«Молодец, Орест!» – подумала я.
– Посмотри вот туда, – сказала Месина. – На парковку.
Она снова подняла фонарь и замигала им. Три коротких сигнала.
На парковке сразу же трижды мигнул в ответ фонарик.
– Там твоя сестра, – спокойно проговорила Месина. – И мне нет до нее никакого дела…
Это совсем нехорошо. Откуда нам знать, что Электра и вправду там, внизу? И как мы узнаем, что ее отпустили, если мы ее не видим? Нет никаких гарантий, что Месина не лжет. Я понимала это, и Орест тоже. Но что делать, когда у тебя только один шанс? Когда не знаешь точно? А речь идет о твоей сестре?
Орест стал копаться у себя под курткой. Луч карманного фонарика упал на блеснувшую астролябию.
– Положи ее на землю, – сказала Месина. – Вон туда. Быстро!
Внезапно она куда-то заторопилась. Повернулась в сторону. Я по-прежнему не видела ее лица, только черную тень. Но я догадалась, что она повернулась к небу, к лунному кольцу, оно еще было целенькое, но уже очень скоро превратится в серп, а потом начнет расти, расти и станет полной луной.
– А ты просигналишь одновременно, – сказал Орест.
– Да-да, – буркнула Месина. Она отвернулась от луны. Невероятно медленно Орест подошел к ней. Остановился у выступа и положил астролябию на землю.
– Отойди! – крикнула ему Месина.
– Свети! – крикнул он в ответ.
Месина подняла фонарик одной рукой и нажимала на него, подавая сигналы – по одному сигналу на каждый шаг, который Орест делал от астролябии.
– Всё! – крикнула она. И тут фонарь погас.
Я услышала шуршание шагов – Месина устремилась в лес, но мне было не до нее. Я взбежала на возвышение и побежала дальше по склону, пока Орест уже стремглав несся вниз к школе и Электре.
Добравшись до самой высокой точки, я увидела, как кольцо луны разорвалось. Из темноты выскользнула узкая полоса месяца. И в ту же самую секунду включилось электричество, засветились фонари в Леруме и во всем мире. Я почувствовала, как что-то укололо меня изнутри в сжатую ладонь – очнулась Стрела времени. Она упрямо указывала на лес.
Но я засунула ее в карман и побежала в другую сторону – за Орестом.
43
Праздник окончания полугодия как раз завершился. Дети, отплясав с факелами, побросали их в костер, и все – и они, и родители, и учителя – забегали по двору.
Ореста я нигде не видела. Но кинулась в толпу, высматривая детей ростом с Электру. И толкнула кого-то очень сильно, сильнее, чем обычно в толпе, машинально бросив:
– Простите!
Но она ответила:
– Сегодня такая ясная звездная ночь!
Головой ручаюсь, она именно так и сказала! Но когда я обернулась, она уже исчезла в толпе, и я видела только родителей, которые бегали в поисках своих детей.
И тут – среди всего этого – я увидела маму. Что она-то здесь делает? Я ведь уже не учусь в Альмекэрр-ской школе. Я протиснулась к ней через толпу.
– Мама! – окликнула ее я.
– А, привет, Малин, – ответила она. Протянула руку и неуклюже обняла меня. Я заметила, что она опирается на одну палку.
– Что ты тут делаешь? – спросила
