хоть порывов ветра не было. Шинс увидела на табарде флер-де-лис, знак стражи города.
Он не мог быть тут. Но она узнала бы его всюду.
— Джулиен…?
Он не двигался заметными шагами. Но вдруг он оказался не перед Виддершинс, а рядом с Лизеттой. С визгом и гудением кусок тени отделился от тьмы вокруг нее, на миг принял форму человека, но с ногами как у лягушки. Крик оборвался, две фигуры столкнулись в тишине. Они еще бились, призрачный меч и нечеловеческие руки и язык, и они пропали из виду.
Если это был Джулиен, но другие… о, боги…
И она ощутила. Виддершинс знала эту улыбку, хоть не могла разглядеть ее. Второй призрак с длинными полупрозрачными волосами с золотом помахала рукой, невидимая улыбка стала еще шире. Она чуть склонялась, будто одна нога поддерживала вес лучше другой. А потом она пропала, как первый, забрав у Лизетты фейри в листьях и щипах.
Виддершинс, Лизетта и вся улица засияли, их окутал свет. Его источал тяжелый посох, как у пастуха, в руках кого-то в тяжелой мантии. Он даже не подошел к Лизетте. Он коснулся плеча Шинс, и она знала, что это было нежно, хоть ничего не ощущала. Шаг, он поднял посох, и свет стал ослепительным. Он пропал, когда свет угас, но с ним исчезли и тени вокруг Лизетты, все меньше фейри, которые служили ей вместе с самыми жуткими.
Остался один. Шинс плакала, потянулась к нему, хоть знала, что это тщетно. Он тоже потянулся, его пальцы прошли сквозь ее. Он выпрямился, поправил воротник, пригладил складки. Он вытащил знакомую рапиру. Шинс долго носила ее настоящую версию.
А потом и он пропал, как и остатки силы Лизетты, Принц сиротских слез был вырван из ее тела и души тем, кто ненадолго заменил для Виддершинс родителей.
Вспышка молнии. Грохот грома. И Шинс вытерла глаза и склонилась к упавшему оружию. Ее медленные шаги были ровными, она шла по тропе пропавших призраков, а потом встала рядом с единственной душой, живой или мертвой, что осталась.
То, что фейри сделали с Лизеттой, когда впились в нее, уменьшило ее, и она не могла долго протянуть вот так. Ее кожа висела складками на костях, как мешки. Волосы падали с ее головы клочками, ногти отслаивались, оставляли следы. С каждым вдохом она хрипела и булькала, пыталась дышать сквозь чернильную слизь, что стала таять от дождя.
Ее глаза, хоть и пожелтевшие и впавшие, появились в глазницах, смотрели на Шинс. И в них была девушка, что знала только ненависть.
Лизетта заговорила, и хрип был таким, что слова были едва различимы.
— Это… не честно…
Шинс пожала плечами.
— Никто и не обещал честно.
Движение ее рапиры было действием из жалости и гнева. Оставив клинок в трупе, Виддершинс отошла к крыльцу и резко села. Она сжалась вокруг пустоты в душе и плакала дольше, чем шел дождь.
* * *
— Это безопасно? — с сомнением спросила Игрейн, она шла по крыше в лужах и листьях, оставленных грозой. Зато смыло почти весь птичий помет.
— Не совсем, — Шинс смотрела, как она идет, точнее, смотрела на ее ноги и бедра. Она не видела жрицу полностью, потому что опасно стояла на руках на краю здания. — Но я все еще могу это делать. Удивительно просто. Не знаю, как это понимать.
— Будет кошмар, если ты забудешь об осторожности.
Виддершинс тихо рассмеялась (тайно радуясь, что может смеяться) и позволила себе медленно склониться. Одна нога опустилась на крышу, и она вскочила на ноги.
Ее голова немного кружилась. Она пыталась игнорировать это. Раньше так не было, когда она не стала… одна.
— Это безопаснее, чем то, где ты была, да? — она опустилась на колени, одно колено притянула к себе, другую ногу вытянула. — Как ты?
Ответ Игрейн стал с фырканья, что не подходило жрице.
— Как вчера. Насколько мы поняли, не осталось никого в роду Лючень. Герцогиня не вернула власть Домам до смерти, так что никто не знает, кто будет во главе.
— Все вернулось к этому. Думаю, Домам лучше работать вместе, чем бороться за власть, которой неделю назад ни у кого не было.
— О, точно. Им нужно подавить амбиции и гордость, чтобы признать это, — она вдохнула, но Виддершинс не дала ей продолжить.
Она не была готова к теме, которую Игрейн могла выбрать дальше.
— Как гильдия?
Жрица моргнула и оглядела крышу. Может, поняв, что чистого места нет, она прислонилась к дымоходу с ворчанием, а не села.
— Не все привыкли к новому порядку. Искателям нужно научиться быть мягче. Священники Скрытого бога теперь будут отдельной организацией, будут управлять ею вместе, а у гильдии больше не будет той защиты.
— Уверена, новый Скрытый лорд будет рад дополнительным морокам, — усмехнулась Шинс.
— Леди, — исправила Игрейн.
— Что?
— Новый лидер гильдии и священников. Скрытая леди. Первая.
— Да? — Шинс вытянула другую ногу. — Даже не знаю, кто она, — сказала она без вопроса.
Игрейн пожала плечами, но глаза жрицы точно блестели.
— Я не могу сказать.
— Конечно, нет, — вдруг на ее лице мелькнуло сомнение. — Ренард?
— Отказался от места, но мы и не пустили бы его. Он не знает, хочет ли оставаться в гильдии. Я надеялась, что ты поговоришь с ним.
— О, — Шинс задумалась. — Ладно.
— Может, вы поговорите не только об этом, — Шинс ошеломленно посмотрела на нее, и Игрейн улыбнулась. — Ты порой слепая, Виддершинс.
— Такое мне говорили, — воровка все еще не понимала, о чем она.
Игрейн тактично сменила тему.
— Что ты собираешься делать?
— Сейчас? Попытаюсь найти Эврарда. Хоть узнать, жив ли он.
— Все еще нет вестей?
— Нет. В его номере бардак. Кровь и разбитая мебель, но тел нет. Он не в любимцах, но помог. Я в долгу перед ним за это. После этого помогу Робин и Фостин отстроить «Ведьму». А в будущем? Не знаю.
— Если им нужно где-то
