лицом великих преступлений, в каком бы конце Земли они ни совершались.
Он стоял на страже всего необозримого человеческого стада… мы, миллионы французов, внимали его отдаленным отзвукам с чувством гордости и благоговения. Даже если эти отзвуки оставались без прямых последствий, хорошо уже было то, что старческий голос не ведал утомления, поднимаясь на защиту справедливости. Виктор Гюго был провозвестником человечности»[94].
Еще более действенная роль выпала на долю Гюго в годы героического сопротивления французского народа гитлеровским оккупантам. В это время голос Виктора Гюго звучит как голос страстного патриота Франции, обличителя ее палачей и предателей, трибуна, обращающего свое слово к народу. Пламенные строки «Возмездия», «Наполеона Малого», «Грозного года» и публицистических воззваний Гюго появляются на страницах подпольной печати рядом со статьями непосредственных участников Сопротивления. Вместе с ними Гюго сражается за Францию, и вряд ли можно найти другое имя среди писателей прошлого, столь любимое и популярное в широких народных массах его родины в эти тяжелейшие для нее годы нацистского порабощения!
Уже 5 марта 1940 г. подпольная «Юманите» разоблачала коллаборационистское правительство Виши громовыми словами Гюго из памфлета «Наполеон Малый»: «Преступление, низость, слабоумие, разврат. Кто заседает во Дворце правосудия? Правонарушители. Кто томится в тюрьмах, в крепостях, в камерах, на каторге, в казематах?.. Закон, разум, право, свобода, честь».
Клеймя фашистских убийц, присудивших к смерти народного депутата Жана Катела, 2 октября 1941 г. «Юманите» взывала к возмездию, используя строки из «Возмездия» Гюго: «Ты заставишь этих людей искупить свои преступления, о, благородный, вскипающий гневом народ!» А 10 октября 1941 г., в критический момент, когда гитлеровские орды рвались к Москве и французский народ со страстным волнением следил за исходом этой битвы, «Юманите» напоминала ставшие пророческими строки из поэмы «Искупление», где Гюго воссоздавал картину поражения под Москвой Наполеона:
Больше не видно было ни знамен, ни полководцев,
Вчера еще стройная армия — сегодня стадо.
20 сентября 1942 г. в первом же номере подпольной газеты «Леттр франсэз», призывавшей деятелей культуры включиться в движение Сопротивления, были приведены строки из знаменитого стихотворения Гюго, обращенного к «Тем, кто спит»:
Проснитесь же! Стыда довольно!
Презрите вражескую рать.
Пусть море станет бурей вольной,
Сограждане! Довольно спать!
(Перевод В. Брюсова)
А в январе 1943 г. слово национального поэта (из его «Воззвания к французам» от 17 сентября 1870 г.) было обращено к партизанам и франтирёрам, которые уже поднимались во всех концах Франции для решительного боя С захватчиками: «Организуйте страшную битву за родину. Франтирёры, наступайте, пробирайтесь сквозь чащи, переправляйтесь через потоки, используйте темные ночи… стреляйте, истребляйте завоевателей!» Это пламенное воззвание Гюго появилось во многих органах подпольной печати и прозвучало по всей Франции Сопротивления[95].
Так в эти горячие дни и годы национальный писатель Франции снова жил напряженной и многообразной политической жизнью: он громил завоевателей, обличал предательство, оплакивал погибших за родину патриотов, призывал народ к героической битве за освобождение. Такова была сила его неумирающего воинствующего искусства, обусловленная тем, что и на протяжении жизни он проповедовал теоретически и практически активную, действенную роль искусства в борьбе с силами реакции, в каких бы формах эта реакция ни выступала.
* * *
Новый этап всемирного признания и серьезнейшего изучения творческого наследия Виктора Гюго начался с международного празднования стопятидесятилетия со дня его рождения в 1952 г. Во Франции в течение 50-х и 60-х годов продолжается публикация неизданных отрывков, записных книжек и писем Гюго; создаются новые, наиболее полные его жизнеописания: Андре Моруа. Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго (1954); Жан Руссело. Роман Виктора Гюго (1961); Раймон Эсколье. Гюго — король своего века (1970) и другие[96] — и обобщающий труд о жизни и творчестве писателя: Жан Бертран Баррер. Гюго, личность и творчество (1952), новые дополненные издания в 1963 и в 1967 гг.[97]. Кроме того, вышло чрезвычайно много работ, в которых изучаются отдельные аспекты творчества Гюго, остававшиеся ранее в тени. Так, Жан Годон издает интересное исследование «Виктор Гюго — драматург» (1955), освещающее особенности романтической драмы. А в 1969 г. тот же автор предпринимает углубленный анализ поэтического творчества Гюго в годы создания «Созерцаний» (1845–1856)[98]. Жан Бертран Баррер публикует трехтомное исследование «Фантазия Виктора Гюго» (1960)[99]; Ги Робер посвящает свою книгу теме народа в «Отверженных» Гюго (1964)[100]; Пьер Ангран в работе «Виктор Гюго, раскрываемый государственными документами» (1961) говорит о политической жизни Гюго-изгнанника, о его эволюции к социализму и активном участии в делах Франции и мира[101]. Пьер Аль-буи исследует «мифологический аспект творчества Гюго» (1963)[102], Филипп Лежен в небольшой, но очень содержательной работе «Мрак и свет в «Созерцаниях» Гюго» (1968) анализирует поэтический мир художника, стремясь показать единство его языка и мысли[103]. Леон Эмери в работе «Мысль и видение Виктора Гюго» (1968) чрезвычайно интересно сопоставляет идейную эволюцию и углубление художественного видения поэта на всем протяжении его творчества[104]. Клод Жели — профессор университета Монпелье, которому принадлежит диссертация «Виктор Гюго — поэт интимности» (1969) и ряд предисловий к собранию сочинений Гюго, осуществленному Клубом французской книги (1967–1970), — выступил в 1970 г. с новой книгой «Гюго и его литературная судьба», где собраны оценки творчества Гюго начиная с критических работ, созданных еще при жизни писателя, и кончая нашей современностью. Заканчивая свою книгу, Клод Жели констатирует, что ив 1970 г. «Виктор Гюго остается актуальным: всемирно известным, комментируемым, изучаемым, вопрошаемым, распространенным повсюду, как в ученых, так и в школьных и популярных изданиях… читаемым и перечитываемым своими верными друзьями…»[105].
Советское литературоведение также немало сделало в дни славного юбилея Гюго и в последующие за ним годы. Великого французского писателя всегда любили и много читали в дореволюционной России, что подтверждают высказывания и воспоминания крупнейших русских писателей: Льва Толстого, Достоевского, Герцена, Горького, Алексея Толстого, которые мы приводили в этой книге. Благодаря своему демократическому и революционному пафосу Гюго стал еще ближе советскому читателю. Собрания сочинений, так же как и отдельные произведения Гюго, в особенности романы «Отверженные», «Девяносто третий год», «Человек, который смеется» и «Собор Парижской богоматери», выходили и продолжают выходить миллионными тиражами не только на русском, но и на всех языках многонационального Советского Союза. После книги А. В. Луначарского «Виктор Гюго», созданной еще в 1931 г., работы видных советских
