волос, шёлковых, золотых и прекрасных, и сплетает их вместе так, что они, собранные в косу, ложатся у её тонкой белой шеи.
— Да, заплела.
— Ты что, жуёшь губу?
— Да, — тихонько хихикает она.
— Хочу сам пососать твою губку, детка, — улыбаюсь я в волчьем восторге, — но то, что мне больше всего сейчас хочется – быть с тобой, целовать тебя до потери пульса и трахать без резинки. Я собираюсь сдать анализы, так что в следующий раз, когда я тебя трахну, не стану его надевать. Ты бы этого хотела?
— Да, конечно. Только ты, Грейсон, и без резинки, а можно узнать делают ли они экспресс-анализ?
Грудь наполняется нежностью от того, какая она игривая.
— Да, детка, так и сделаю, но я позвонил не для того, чтобы услышать собственный голос. Я хочу услышать тебя. Так что поговори со мной, принцесса.
— О чём?
— О чём же ещё? О тебе, детка.
— Хорошо. Помнишь ту девушку, что хотела купить мой «мустанг»? Она согласилась заплатить на тысячу больше.
Я стону и хлопаю себя ладонью по лбу, затем грубо провожу рукой по лицу.
— Принцесса, я же говорил тебе… продай что-нибудь другое. Только не свою машину. Ты не сможешь без неё.
— Это единственное, что я могу продать, Грей.
— Уверена?
— Да, уверена. Моя машина – это единственное, что я могу продать.
— А колье, которое я тебе подарил, его нельзя продать? — прямым текстом выпаливаю я.
— Нет.
— Нет? Почему нет?
— Потому что это, блин, всё, что у меня от тебя есть!
Сердце при этом признании глухо бухает в груди, а затем продолжает колотиться от обескураживающей потребности заверить её самолично, что это не так.
— Ну уж нет, это неправда.
— Это всё, что у меня есть, Грейсон. Я все дни провожу в одиночестве, и единственное напоминание о том, что ты существуешь и обещал мне позвонить – эти камни. Это единственное, что у меня есть от тебя.
— Ты меня подловила, принцесса. Господи! Разве ты не видишь, что делаешь со мной? У тебя есть весь я, Мелани. Когда я далеко, то чувствую себя лишь наполовину человеком, чувствую, что разорву что-нибудь на части, если в ближайшее время не увижу тебя собственными глазами…
Я замолкаю.
Какого хрена я делаю? Что, где-то здесь рядом чёртова Опра? Прижимаю ладонь ко лбу и делаю глубокий вдох. Заткнись на хрен, чёртова киска!
— Грейсон, когда ты вернёшься домой? — её голос звучит мягче, как будто она слышит мои мысли.
Домой.
Боже, как мне нравится, что она зовёт место, где мы были вместе «домом».
— Ещё не скоро. У меня работа, — шепчу я, растирая грудь из-за внезапно появившейся острой боли, вызванной её словами.
— Но когда ты вернёшься ко мне?
Боже правый, она станет моим концом.
— Скоро, детка, — признаю я своё поражение. На твой день рождения. Когда между нами больше не будет никакого дерьма, когда между нами ничего не будет. — Я скоро вернусь домой, и в следующий раз, когда мне придётся уехать, хочу взять тебя с собой, — хрипло шепчу я. — Просто ответь мне вот на что. Ты моя девочка?
— Сначала скажи, ты мой парень?
Она скучает по мне.
Это слышится в её голосе, в том, как она со мной разговаривает.
— Да, это так, что официально делает тебя моей девушкой. И, Мелани?
Она молчит и тяжело дышит на другом конце провода.
Я добавляю тихим, но непреклонным тоном:
— Когда вернусь, я просто СОЖРУ ТЕБЯ. Пока дышу, ты будешь моей принцессой.
— Ладно, Грей. Тогда ты будешь моим королём, — шепчет она.
О, да, она определённо станет моим концом.
— Думал, мы договорились не шутить о моём королевском статусе.
— Это не шутка, — возражает она. Потом добавляет: — Грей?
— Да?
— Я знала, что ты позвонишь. Вот поэтому я никогда не продам колье.
— Я всегда буду звонить, есть колье или нет. Забудь о нём, детка, и я дам тебе кое-что получше.
Вешаю трубку и пытаюсь взять себя в руки, но от разговора с ней кровь так и кипит. Помню тот первый день, когда я увидел её в «Андеграунде», выкрикивающей имя Разрывного. Мелани подпрыгивала, приветствуя другого мужчину, а я просто стоял там, чувствуя себя странным образом уверенным, и тихий голос в голове говорил: «Она моя». Я понимал, что принадлежу ей точно так же, как знал, что если у меня в кармане список должников, то все долги будут ими погашены, – я принадлежу ей.
Весь я, или часть меня. И какую бы часть меня принцесса ни захотела, она может её получить.
Я всё прекрасно спланировал.
Осталось ещё два номера из списка… кроме принцессы. Я получу подтверждающие материалы по предпоследнему делу в Денвере, и позабочусь о дерьме этой ночью, пока команда будет следить за тем, чтобы подпольные бои прошли гладко. А потом улечу в Сиэтл как раз к её дню рождения. Я сделаю ей сюрприз. Скажу принцессе, что нет, детка, я не порождение дьявола, и скоро ты действительно познакомишься с моей матерью…
Во мне пускают корни первые за эти годы ростки надежды. Я тяжело вздыхаю и переворачиваюсь в постели, пытаясь заснуть, даже когда уже понимаю, что не усну, пока не узнаю, что обе мои девочки целы, невредимы и со мной.
18
АНДЕГРАУНД
Мелани
«Андеграунд» в точности такой, каким я его помню.
Переполненный.
Шумный.
Вонючий.
Нервничая из-за возможной встречи с какими-нибудь грубыми мужиками, но радуясь тому, что Брук нас ждёт, я тащу Пандору к нашим местам у ринга, и тогда-то её и обнаруживаю.
Мою лучшую подругу. Тёмные волосы собраны в высокий хвост, узкие джинсы, топ на тонких бретельках. Она смотрит на ринг, где два бойца до полного изнеможения работают друг с другом.
— БРУК! — кричу я, подбегая к подруге, и она вскакивает со своего места.
Брук была моей лучшей подругой с тех пор, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы носить половинки разломленного посередине медальона с надписью «лучшие подруги». Естественно, я до сих пор храню свою половинку в маленькой коробочке под кроватью, а половинка Брук упала во время соревнования по бегу, и мы так её и не нашли. Но в этом нет ничего страшного, поскольку сама наша дружба никогда не разрушится. Я никогда и ни с
