чувствовать ее кожу, жар и мурашки, те, что обязательно сейчас появятся.
Накрываю и сжимаю ладонями грудь. Жена громко стонет.
Так, так моя хорошая!
Все для тебя. Всегда.
Ты — моя! Единственная, любимая, самая дорогая и желанная.
— Моя, — рычу в раскрытый в стоне ротик.
Облизываю и кусаю ее шикарные губы.
«Моя — моя — моя», — стучит в пустой совершенно башке.
Инсульт? Да по хрен. За такое не жалко.
За неё и для неё ничего не жалко.
Марго всхлипывает и царапает коготками мой вставший дыбом затылок.
— Весь я только для тебя, — шепчу ей и стягиваю ее футболку, а свою срываю следом.
Нах* эти тряпки.
Тяну жену со стола и сдергиваю с нее домашние брючки. Падаю на колени и вжимаюсь лицом ей между ног. Дурею от ее запаха. С ума схожу. Шепчу бессвязно:
— Люблю безумно… сошел тогда с ума… дышу лишь тобой, родная.
Стонет. Подается бедрами вперед. Ближе.
Хочет еще.
Сжимаю руки на шикарных бедрах. Поднимаю глаза.
Охренеть картина: жена пальцами в столешницу вцепилась, глаза широко распахнуты, губы кусает, почти плачет:
— Влад, пожалуйста!
— Все для тебя, любимая. Все для тебя. Всегда, малышка, — прикусываю лобок, и ее продирает судорогой.
Стонем оба.
Нет, так только измучаем друг друга.
Она уже вся влажная — я вижу и чувствую.
Поднимаясь, прижимаюсь и скольжу вдоль нее — такой кайф! В процессе освобождаюсь от брюк и белья, подхватываю ножку Марго на локоть и отодвигаю трусики в сторону.
Теперь мы синхронны. Созвучны.
Вновь стонем вместе:
— Да-а-а! — я погружаюсь в этот нестерпимый нежный жар.
Целую глубоко мою девочку, позволяю ей чуть привыкнуть, и как только она начинает слегка крутить попкой, срываюсь.
Так давно хотел.
Ужасно скучал.
Так жутко боялся потерять.
Да, еще, еще.
Глубже, сильнее, быстрее.
Да!
Марго вцепляется в мои плечи и стонет на каждом выдохе не останавливаясь. А в тот момент, когда она начинает подаваться ко мне бедрами навстречу, у меня окончательно едет крыша, и я впадаю в безумие.
Выплываю оттуда, лишь ощущая собственный оглушительный финал в глубине обожаемой жены. Бл*.
В объятьях моих всхлипывает Марушечка. Дышит тяжело и прерывисто. Румяная, довольная, с сияющими счастьем глазами.
Восторг бл*.
И такая она невозможно прекрасная и родная, что я не выдерживаю:
— Марочка любимая, давай повенчаемся, — шепчу в алое ушко.
Прикусываю его, а жена застывает.
Неспроста.
Слишком глубоко обидел. Долго тянул с объяснениями. Расстроил и разочаровал. Опять, сука.
Марго гладит теплыми ладонями по лицу, шее, спускается на грудь и замирает, глядя в глаза.
Сейчас я умру.
— Не будем спешить с вечными решениями. Тебе есть о чем подумать, любимый, — жена мягко улыбается.
Ни укора, ни претензий. Понимание, принятие.
Я не заслужил этой милости бл*.
Дебил.
Но цель ясна.
Осталось не облажаться.
Снова.
Драгоценные!
Для создания правильной атмосферы (спасибо Владимиру Львовичу — взбодрил нас с утра…) в преддверии выходных я добавила в романе «Хорошая девочка. Версия 2.0» в главы 58 и 60 коллажи невероятной Елены Никишевой — строго 18+.
Огонь-пожар от Марго и Влада в самом начале их отношений вашему вниманию:)
Здесь тоже будет свой специальный 18+ коллаж,
но позже, как бонус тем, кто приобретет роман в библиотеку после завершения.
Глава 64
Лада
Через полгода после свадьбы Марка Адриана
Сидя рядышком за столом на диване, мы наблюдали, как Лиза на полу играет с Никитой. Вернее, Лиза играла с бантиком, который за верёвочку Никитос таскал по всей кухне.
— Ну а что? Я видел, котят так занимают. Попробовал, а Лизе зашло, — улыбался младший брат моего жениха.
Это было невероятно мило, и весь Никитос был очень мил, особенно в те моменты, когда восхищался моей дочерью.
Владимир Львович недавно поинтересовался у него так, между делом, когда традиционные его подружки: Айгерим и Селена, вместе с родителями разъехались по домам:
— И которая же из них тебе больше нравится? Какую в дочери ты для матери выбрал?
Никита сначала насторожился, а потом так по-взрослому хмыкнул:
— Ой, да что там! Мы с ними прекрасно дружим.
Оглядел внимательно слушателей, покосился на Лизу, что тянула его за штанину, просясь на руки, и выдал:
— Зачем нам в семью тащить кого-то левого, если у нас Лизон есть? Тут столько времени впереди, мы с мамой из неё нормальную бабу вырастим без всех этих дурацких закидонов.
Мне бы обидеться, а я опять заплакала. От счастья.
Мой ребенок нормальный. У него есть будущее.
Тогда Ник словил от родителя подзатыльник и обиженный удалился к себе в комнату.
Но взрослые призадумались.
Встряхиваюсь и выдыхаю, как советует Маргарита Анатольевна.
В жизни моей происходят удивительные события: я обрела дом, опору, тепло, понимание, любовь и принятие.
Пока дышала, на стол передо мной опустилась изящная фарфоровая чайная пара с ароматным ягодным настоем.
— Ох, Лапушка, хорошо, что ты любишь всякие вкусные чаи, а то эти мужики хлещут либо кофе, как гудрон, да такой сладкий, что всё слипается, или чёрный чай простой — чифирь натуральный же. Ужас какой!
Мама Руслана так искренне радуется моему выбору чая, что совершенно невозможно в ответ ей не улыбнуться.
А ещё я все время улыбаюсь, как дурочка, потому что теперь Маргарита Анатольевна не просто «мама Руслана». Это теперь «мама Рита».
У меня есть мама.
Которой важно моё мнение, которая помогает мне готовиться к свадьбе, которая ходит со мной по салонам выбирать платье, которая угощает утром вкусным завтраком. Она сидит с моей дочерью, если мне нужно сбегать к врачу, защищает меня, пусть даже я и накосячила, перед остальным семейством. И всегда готова обнять, прижать, погладить, похвалить.
Я сама себе не верю, но — у меня есть мама.
Выяснилось это, как обычно, случайно. В тот день мы безуспешно в очередной раз искали платье. Обошли три салона, но все было не то. И вопрос был не в деньгах (в которых Руслан меня не ограничивал совершенно) или в стразах, или в ужасных модных фасонах.
Нет.
Просто во всех платьях я либо выглядела, как воздушное зефирное пирожное, либо как унылое привидение эпохи британского регентства.
И вот невероятно уставшие мы, забрели в какой-то случайный салон, который попался нам на глаза совершенно внезапно по дороге к дому.
Пока девочки-продавщицы таскали в примерочную те платья, которые я выбрала, мы с Маргаритой Анатольевной устроилась на диванчике, а местные добрые феи организовали нам горячий чай.
— Сначала выпей чай, потом пойдёшь наряжаться, — моя будущая свекровь была категорична.
— Но девочки ждут, — только начала я.
— Ждут — подождут, — отрезала профессор Коломенская.
Я, естественно, согласилась. Без возражений.
Да, это я сейчас понимаю, что будь у Маргариты Анатольевны чуть мягче характер, то она бы не справилась со всеми своими мужиками.
Удивительная женщина.
Мудрая, понимающая, поддерживающая и никогда не навязывающая свое мнение.
После примерки пятого платья, руки опустились, и мне очень захотелось плакать.
И вот стою я на подиуме, в облаке кружев и в каскадной фате, подсвеченная со всех сторон софитами, гляжу в огромные ростовые зеркала вокруг и безудержно рыдаю.
Вдруг понимаю, что я не одна.
Маргарита Анатольевна крепко обнимает меня, гладит по голове и приговаривает при этом:
— Не расстраивайся, Лапушка, да ну его, это платье! Ничего страшного не случилось! Мы его обязательно найдём. Платье — это важно, но оно совершенно точно не стоит твоих слез. Ну же, Лапушка, пойдём-ка, выпьем чайку, да обсудим концепцию.
Абсолютно не слушая возражений, она уволокла меня в уголочек. Устроила в кресле, попросила у продавщицы ещё одну чашку чая. Повелела убрать неподошедшие платья и уселась напротив.
— Скажи-ка мне, дорогая, насколько принципиально для тебя именно белое платье?
Вопрос.
— Ну, технически, я выхожу замуж второй раз и белое платье необязательно, но для Руслана это первая свадьба и мне, конечно, хотелось бы, чтобы у него была традиционная невеста в белом, хотя бы на фотографиях.
— О, ну это не проблема, я, в общем-то, немножечко про другое.
А потом произошло чудо — Маргарита Анатольевна встала, прошлась вдоль всех вешалок с платьями и уже минут через пятнадцать я с замиранием сердца разглядывала в зеркале невероятно прекрасную невесту.
Никакого фатина или эфирных кружев. Открытые
