и пробирается сквозь толпу. Подхожу к его машине, но не сажусь в нее, а устраиваюсь на багажнике.
Минута превращается в четверть часа, и, если бы он не оставил мне ключи, я бы уже добиралась сама.
Залипаю в телефоне, как вдруг справа от меня раздаются голоса. Я не заметила припаркованный неподалеку автобус команды противника и содрогаюсь от ужаса, узнав того, кто приближается ко мне и находится уже на расстоянии вытянутой руки.
Роюсь в кармане, чтобы достать ключи и запереться в машине, но уже слишком поздно.
– Привет!
Поднимаю глаза и вижу Беренсона – так высоко, что у меня хрустит в затылке, – щурюсь, бормоча «привет» самым милым тоном.
– Меня зовут Реми Беренсон, и я пришел, чтобы очистить свою честь и восстановить правду.
– Если покажешь пенис, я сяду за руль, чтобы покататься на тебе.
– Милая машина, – усмехается он, обводя ее взглядом.
– Тебе больше не нужно продолжать свой номер, игра окончена.
– Мой номер? Знаешь, мне очень хочется узнать твой.
– У меня только флейта, я против технологий, это запрещено в моей деревне амишей.
– Сказала она, держа в руках мобильник…
– О! Ах, это? Я только что нашла его, как раз собиралась раздавить. Не мог бы ты подержать, пока я выруливаю?
– Ты забавная, мне это нравится.
Господи, куда делся Адам?
– Твоя стая ждет тебя, – подхватываю я, кивнув в сторону команды.
– Без шансов тебя переубедить?
– Хм… Дай-ка подумать… Ты ударил Волински. Все, в чем ты мог бы меня убедить, это заманить тебя в темное и пустынное место, чтобы принести в жертву Сатане.
– Ух ты! Ты знаешь, как напугать мужчин. Он твой парень?
– Кто, Сатана?
– Волински.
Хочу ввернуть красивую фразу, и тут раздается шум мотора. Мы поворачиваем головы в направлении звука, и я сразу узнаю машину, которая с ускорением подъезжает и останавливается возле нас.
Мне нужна всего секунда, чтобы угадать настроение водителя. Донован молниеносно выскакивает из салона с лицом, холодным, как воздух. Сердце сжимается, предвкушая столкновение, которое, как я представляю, вот-вот разразится. За пределами площадки ничто не мешает ему заставить Беренсона заплатить за его подлое поведение.
Черт, я на две головы меньше этих двоих, каковы мои шансы разнять их? Глаза Дона кажутся темными, когда он смотрит на меня, и еще темнее, когда смотрит на Беренсона.
В моей голове уже стартовал обратный отсчет, не решаюсь притвориться, что падаю в обморок, чтобы хоть как-то снять возрастающее напряжение.
– Вы отлично сыграли.
Челюсть отвисла от слов Дона.
– Вы нас просто растоптали, но мы хорошо защищались, – возражает второй.
– В следующий раз, когда решишь меня толкнуть, постарайся вложить больше сил.
– Записал!
Э-э… извините, но что происходит?
– Ты готова, дорогая?
Медленно поворачиваю голову к Дону, понимая, что эта фраза предназначена мне.
Вся эта дискуссия настолько меня расстроила, что я совсем не ожидаю, что произойдет дальше. А именно то, что его рот прижался к моему, язык проник между моих губ, а рука, обхватив мое бедро, тянет меня к нему.
Это настолько неожиданно, что я позволяю это сделать, застигнутая врасплох волной нахлынувших эмоций. Во мне что-то загорается, усиливается. Целую его в ответ, и… все прекращается.
Весь мой кислород остается у него во рту, к счастью, он все еще крепко держит меня. Моргаю так быстро, что кажется, будто его лицо расплывается.
Он завершает этот фарс легким шлепком, обнимает меня за плечи и ведет к своей машине. Не могу сказать точно, я сама иду или меня тащит Дон.
– Приятной дороги, постарайтесь выиграть, когда мы будем у вас, – бросает он через плечо.
Он открывает дверь, я смотрю вниз, пока собираю воедино кусочки моего мозга.
Он обходит машину и молча садится. Что произошло? На самом деле, я очень хорошо это знаю, и еще знаю, что мне хочется переспать с ним прямо сейчас и прямо в этой машине. У меня проблемы с эмоциями.
Просто тупо пялюсь на бардачок. Это менее рискованно, чем смотреть на него. В любом случае, боковым зрением я все вижу. Он кладет руку на руль, сжимает свои чертовы губы, глядя прямо перед собой. Представляю себя верхом на нем.
Время, когда мы занимались сексом, кажется далеким и прекрасным. В голове тогда не было всей этой нынешней ерунды, и я ни о чем не беспокоилась. Знаю, почему я все прекратила, но сейчас трудно подавить желание прильнуть к нему и снова поцеловать. Я этого не сделаю.
– Ударишь меня?
Вздрагиваю и поворачиваюсь в его сторону.
– Я спрашиваю потому, что ты сжала кулаки и отпустила длинное «хм».
Осматриваю руки и разжимаю пальцы, они похрустывают.
Гормональные пары рассеиваются. Использую весь свой врожденный сарказм, чтобы выбраться из этого дерьма.
– Не мог бы ты объяснить мне, зачем тебе понадобилось засовывать в меня язык на стоянке?
– Ты бы предпочла, чтобы я набросился на Беренсона?
– Не говори так! Гей-романы это прикольно. Теперь я представляю, как вы бешено целуетесь. Тайная связь между игроками соперничающих команд…
– Я говорил о том, чтобы хорошенько набить ему морду!
– А! Это гораздо менее захватывающе. И вообще, почему ты его не ударил? Игра была закончена, и он это заслужил.
Я бы хотела, чтобы он это сделал!
– За такое могут наказать даже за пределами площадки, поэтому я выбрал более подлый прием. Я показал ему, что помимо того, что разгромил его, еще и уехал с девушкой.
– С «девушкой»? Я тронута таким вниманием.
– Я видел, как он флиртовал с тобой во время игры.
– Правда?
Удивительно, я ведь была уверена, что он ничего не заметил. Лучше, чтобы ему было все равно.
– Я не мог выйти из игры, мне нужно было сосредоточиться. Поэтому, когда я увидел, как он разговаривает с тобой на парковке, решил, что теперь можно отомстить.
– Ты использовал меня! – кричу я, принимая возмущенный вид. – Честно говоря, ты мной злоупотребляешь. Я пришла сюда не для того, чтобы служить твоим трофеем!
– О! Ну же, не делай вид, что тебе было тяжело. Я слышал, как ты мурлыкала, пока я тебя целовал.
Широко открываю глаза. Уверена, что он лжет. Я не мурлыкаю!
– Ты пытаешься завладеть и моим разумом тоже? – спрашивает он.
– Ты узнаешь об этом, когда проснешься в Мексике, целуясь с Рамосом Фернандо.
– Черт, ты действительно злишься…
– Не преувеличивай. Мы просто говорили о ярких моментах матча.
– Хочешь заставить меня поверить, что он тебя не кадрил?
– Немного, да, но…
– Ты дала ему свой номер телефона?
Он смотрит на меня так пристально, что у меня перехватывает дыхание.
– За кого ты меня принимаешь? – обижаюсь я. – Если хочешь знать, я собиралась принести его в жертву Сатане. Он мог причинить тебе боль. Какой бы я была девушкой, если бы согласилась встречаться с ним?
Его до этого серьезное лицо расплывается в широкой довольной улыбке.
– Ты беспокоилась обо мне? – громко хохочет он.
– То, что я тебя едва терплю, не означает, что я радуюсь твоей травме! – возражаю я, чувствуя, как нагреваются мои уши.
– Ты… ты… волнуешься за меня, –
