напрягся. Он точно узнал эту вещь. Задумался, смотря в сторону окна, словно что-то вспоминая. Потом резко повернулся и впился в глаза Ямлиху:
— Ты меня всё больше удивляешь, молодой Капасий. Есть у меня действительно то, что нарисовано тобой. Но откуда этот рисунок? В мои хранилища так просто не пройдёшь? Отвечай!
Агорей сейчас сканировал ауру своего гостя. Это мало кому доступное искусство. И пусть врождённый талант в этом был больше у его собеседника, но Верховный был из тех, предел чьих сил мало известен простым смертным. Холодный пот покрыл всю спину полукровки, но вида он не подал и ауру удержал в покое:
— Так ведь наниматель мой и нарисовал. У него уже есть одна такая. Как минимум. Он историю изучал и говорил, что эти предметы как-то с ритуалами погребения связаны.
Ямлих не врал снова, и глава герметов чётко видел это. Он отвёл глаза.
— Интересная история. Похоже, коллекционер твой об этих коробочках побольше моего знает. Есть у меня она. Лежит без дела. Но за бесценок не отдам. Сколько предлагает твой наниматель?
Больше, чем сам ищейка, волновался только стоящий за дверью Дигон. В добавок к тому, что он был на вражеской территории и в любой момент его могли раскрыть, так он ещё и не знал о чём говорит Агорей с его посланцем. Но разговор был долгий, а значит подлог не раскрыт. Рубаху под шикарным камзолом вора можно было выкручивать, но внешне он казался всё более расслабленным:
— Полтора синего офиона могу предложить и избавить Вас от ненужного древнего мусора.
— Ха-х, — проскочил весёлый смешок в устах Агорея, — для меня, конечно, цена не впечатляющая. Даже маловата, но твоя подача с «мусором» мне нравится. Может ты и уедешь отсюда с этой капсулой, если честно ответишь на один вопрос. Посмотрим на твою историю: а сколько ты получишь в результате?
— Когда сделка будет закончена, мне заплатят четыре белых офиона. И сказать честно, — Ямлих заговорчески понизил голос, — попытаюсь ещё один сверху получить. Ну, за расторопность.
«И снова он не врёт», — подумал Верховный. Что-то мутное казалось ему и во всей этой истории с покупкой какой-то безделицы за приличные деньги, и в этом Ямлихе. Это даже была не магия, а полученная за тысячи лет в торговле чуйка. Но Агорей очень любил таких деловитых, простых и предприимчивых сограждан.
— Ну что ж, только ради славного имени семейства Капасиев. Договорились.
Шесть офионов: один синий и пять белых, перешли из одних рук в другие.
Верховный Отец нажал кнопку на столе между двумя креслами переговорщиков, и мимо Дигона в дверь пробежал маленький мальчик слуга. Затем выбежал и вернулся через минуту с мощным, шириной плеч не меньше зевита, низкорослым престарелым хранителем замка. Вышел и он. И тоже вернулся. Минут через пятнадцать, неся в руках свёрток холщовой ткани. Дигон уже аплодировал в мыслях полукровке, но по-прежнему стоял с каменным лицом телохранителя. Наконец, дверь открылась и в коридор вышел Ямлих со свёртком в руке, а сзади стоял весёлый Верховный Отец Дома Гермеса и, посмеиваясь, обратился к магу Единства:
— Не спускай с него глаз, рыцарь. Славный малый. Далеко пойдёт.
На что Дигон выполнил уважительный поклон по всей форме этикета и чеканным шагом пошёл за полукровкой. Уже через три четверти часа в роскошном номере «Трикефала» не было ни прелестной дианиты слегка усталого вида, ни богатого купца Ямлиха из рода Капасиев, ни его странного молчаливого охранника.
— 30- Верховный Совет раздора
Второй месяц весны уже подходил к концу и вечноцветущие сады Омфала слились с окружающим миром, исполненным красками жизни. Старинные, вымощенные гранитной брусчаткой улицы, обычно тихие и безлюдные, сейчас оживились. Светлые каменные строения, вырывающиеся из чёрного полотна дорог колоннадами и кладками серого мрамора, вычистили и украсили гирляндами цветов и реющими на ветру полотнами флагов. В столице мира готовился Верховный Совет глав всех Домов. Первый за последние четыре сотни лет. Всё это время Миглах жил в относительном спокойствии, каждый народ занимался своими делами и Дворец уже позабыл бескомпромиссные баталии и споры Верховных Отцов, гремевшие под его сводами в давние тревожные времена. Сегодняшнее событие не было формальным парадом и не носило оттенок торжественной радости. Континент стоял на пороге войны непонятно с кем или всех против всех.
Каждый из правителей земель Домов, заручившись поддержкой минимум ещё двоих, может объявить о созыве Верховного Совета, но причиной этого события должно быть нечто, касающееся всех без исключения. Сейчас у Гипериона было и первое, и второе. На его стороне выступали Дома Ареса и Гермеса, чей военный союз к этому времени набрал полную мощь и был готов к любым развитиям событий. А глобальный повод в уже раскрывшейся и действующей новой Силе мог не увидеть только слепой. И Верховный Отец Дома Аполлона объявил о Совете. Традиционные чёрные стрижи Омфала полетели во все столицы Миглаха. Каждый из Верховных Отцов и так уже знал требования Гипериона, но красивая древняя традиция оставалась неизменной.
В урочный час, в последний день второго месяца весны, двери Дворца Верховного Совета наглухо закрылись и единственным источником света Аполлона остался окулус в центре купольного свода. В проёмах стен, разграниченных парами скульптур в виде гигантских статуй доисторических Покровителей, один за другим стали проявляться овальные окна стихийных переходов Верховных Отцов. Яркие оранжево-красные огненные порталы Гипериона и Квирина первыми озарили полумрак пространства зала. Два воина, в годах и молодой, ступили на холодный гранитный пол, блистая парадными доспехами под живыми плащами. Оба, исполненные решительности, сурово осмотрели пустоту храмового наоса и по-братски поприветствовали друг друга. После них открылся перламутрово-белый, пересечённый зигзагами молний, портал Воздуха. Из него вышел, сияя переливами драгоценных камней на одежде, Агорей. В хорошем настроении, уверенный в неоспоримой выгоде своих договорённостей и положительном для его Дома исходе Совета. Почти одновременно с ним, но немного отставая, открылся аналогичный Воздушный переход Кетера. Не такой ровный и филигранный, как предыдущий, но исправно выполняющий свои функции. Глава цифиров несколько помедлил у входа, собираясь с мыслями, и стремительно прошагал под пирамидальный конус света, накрывший кафедры каменных столов. За ним на противоположных краях зала зажглись сине-голубые точки. Плавно разрастаясь по окружности, переходы Воды доставили во Дворец мистически лёгкую Селену и соблазнительно прекрасную Уранию. Словно соревнуясь в грациозности, они прошли по залу и сели на свои места за кольцом столов. Коричнево-чёрный портал Земли, почти незаметный в тени гигантских колонн-статуй, привёл в наос храма молодого Лабриса. Он ступал степенно и
