боишься Константина, или всему этому если какая-то другая причина, скажи мне. Я помогу тебе.
— Ты никуда не уйдешь, — она выставляет указательный палец вперед и щурит глаза. Я едва узнаю в этой женщине свою Тесс, ту ради которой я пожертвовала так многим. — Ты будешь гнить рядом со мной вечно, разлагаясь от того, что я счастлива, вопреки всем твоим желаниям. Я больше не та Тесс, которую ты знала, теперь я невеста, и в скором времени, и жена мужчины, который предпочел меня тебе.
— Ты права, — голос дрожит, а глаза наливаются слезами. Я понимаю, что не смогу ее заставить. Похоже, моя сестра сделала выбор. — Ты действительно не та Тесс, которую я знала.
И с этими словами, я откупориваю склянку и выливаю ее содержимое в рот, выпивая одним глотком.
Энже предупреждала, что лучше сделать инъекцию. Но, к сожалению, шприца мне не предоставили. А потому я едва ли не выплюнула обратно все кишки, проглотив этот обжигающе-горький состав. Он пролился по моему пищеводу ртутью, впиваясь в стенки сосудов, и у меня глаза из орбит вылезли от колик, прокатившихся по телу.
— Что ты делаешь? — усмехается сестра, безразлично глядя на скорчившуюся меня. — Думаешь разжалобить, выпив яд?
— П-прощай, Тесс, — еле-еле вдыхая, произношу я. Боль становится просто невыносимой, и в какой-то момент мне и правда кажется, что я просто сдохну здесь, не выдержав бури, разражающейся внутри. — Что бы ты… Там… Не думала себе… Я и правда… Любила тебя…
— Конечно любила, — она сверкает глазами, — любовью избалованной су…
Первые несколько секунд я не понимаю, что случилось. Тишина становится такой невыносимой, что давит на уши. Барабанные перепонки разрываются, а глаза лезут из орбит.
Делаю первый шаг, и словно тащусь сквозь невидимую, липкую вату. Я физически ощущаю, что нарушаю законы времени и пространства.
Тесс недвижима, словно восковая фигура со своими остекленевшими глазами. Она продолжает смотреть в одну точку, и губы застыли, недоговорив обидные слова.
Дышать ужасно тяжело. Я будто вдыхаю под водой, и кислород ужасно тяжелый, обжигающий легкие. Еще немного, и я просто потеряю сознание.
Колдор и правда не предназначен для остановки времени. Энже была права. И если наша затея удалась, то это явно не продлится долго. И поняв это, я заставляю себя начать двигать по стенке.
Покидаю комнату, превозмогая боль во всем теле. Реальность мажется, и я с трудом понимаю, что делаю, спускаясь вниз по лестнице.
Меня везде встречают ужасающе-реалистичные люди, застывшие в полудвижениях. Они поднимаются по лестнице, или поддерживают разговор, а я словно слышу обрывки звуков, застрявшие у них на губах.
Ниже, в подвалы.
Пот градом катится по моим вискам, и тело отчаянно просит сдаться. Разрешить себе поддаться и застыть вместе со всеми, перестать сопротивляться природе.
По пути мне попадается начальник стражи Константина. Он стоит в коридоре, а дверь за ним пытается затвориться. Я обыскиваю его, доставая все имеющиеся при нем ключи.
Продолжаю путь, периодически открывая ключами двери. И это оказывается ужасно тяжело. Несмотря на то, что я отворяю замки, металл застывших механизмов не хочет поддаваться. Он желает находиться в статичности, как и все остальное.
— Мулцибер! — я кричу, а голос разлетается глухим эхом по пространству. Все не так. Все это неправильно, и самой вселенной не нравится, что я делаю.
— Мулцибер! — отчаяние во мне вполне осязаемо. Давление сдавливает черепную коробку, пока я несколько раз сворачиваю в коридорах и натыкаюсь на тупики. Заглядываю в дверные окна, видя лаборатории с койками и странным оборудованием, застывших ученых, врачей, мучающихся подопытных, но нигде нет его.
Эти подвали бесконечны. Они сводят меня с ума, а затуманенное сознание не может сказать, блуждаю ли я по новым местам, или утыкаюсь в одни и те же тупики.
— Мулцибер! — очередной коридор, окончившийся безысходностью.
Я опускаюсь вниз по стенке, обхватывая голову руками.
У меня нет на это времени, и все же, я просто задохнусь, если продолжу этот путь.
Глаза лихорадочно блуждают по белым стенам с камерами и кабинетами и вдруг, справа, я вижу нечто необъяснимое: воздух клубится, искажая пространство. Он словно кривое зеркало, меняющее эту реальность.
Тяжело, из последних сил, я заставляю себя встать и подобраться к этому непонятному явлению. Смотрю сквозь стекло, и за ним вижу еще одну белую дверь.
Надежда ослепляет меня, и я трясущимися руками подбираю ключ. Дверь поддается со скрипом, впуская меня, и я делаю жадный вдох. Здесь словно сам воздух стал более разряженным. И дурман в мозгу чуть отступает.
Я бросаюсь вперед, толкая последнюю дверь, налегая на нее с нечеловеческим усилием, и тут же встречаюсь глазами с тем взглядом, от которого у меня замирает сердце.
— Ну, здравствуй, — усмехается, глядя на меня неоново-зелеными глазами, и я вздрагиваю.
Чужой.
Понимаю это тут же, по одному только свечению глаз.
Другое выражение, это не мой демон.
Это чужой мужчина, расслабленно сидящий на полу загаженной камеры. Его одежда изорвана, а тело истерзано. Мне больно даже смотреть на раны на его теле.
Я слышала раньше выражение «аура», но никогда не представляла, что именно это такое. Что ж, сейчас я поняла, что именно от Мулцибера исходили эти волны, заставляющие реальность вибрировать. Он запускал время не только своей кровью, но и биополем, окружающим тело. И эти вибрации доходили до самого коридора, где я его увидела.
Мотаю головой и приказываю себе угомониться.
Все по-прежнему, это он! Что я только себе придумываю?
— Эм? — тихо произношу я, делая несколько острожных шагов к ржавой решетке, за которой он сидит.
— Ты заблудилась и искала кого-то другого, принцесса? — не двигается с места, и только демоническая усмешка кривит губы. Сквозь рваную ткань рубашки я вижу его крепкие мускулы, изрытые ранами и кровоподтеками.
— Боже… — шепчу я. Подхожу к нему на трясущихся ногах, и жадно впиваюсь глазами в лицо. — Мне так жаль, Эм…
Смотрит с усмешкой и каким-то затаенным гневом, от которого ноздри чуть трепещут.
— Сейчас, я сейчас… — дрожащими пальцами перебираю ключи, молясь, чтобы они оказались в связке, и так нервничаю, что они выпадают из рук.
Наклоняюсь, и тут же чувствую, как его пальцы накрывают мои на связке.
Вздрагиваю всем телом, не понимая, что со мной творится.
— Попробуй этот, — он неотрывно смотрит в мои глаза, и мы синхронно выпрямляемся.
Я не понимаю, что происходит.
Все это организовано ради него. Все это я сделала, чтобы спасти его. Так какого черта сейчас, пока я поворачиваю ключ в замке, у меня такое чувство, что я совершаю роковую ошибку, выпуская
