– Пять.
Не расслышав ее слова, я повернулся к ней и посмотрел на нее.
– Пять пуговиц.
Я улыбнулся и снова повалился на спину.
Я знал, что она скажет именно так.
Глава двадцать четвертая
Перл
А а что со мной не так?!
Я была пленницей в великолепном особняке. Вокруг расстилались виноградники. У меня был потрясающий секс, от которого я едва не сходила с ума. Когда Кроу входил в меня, я не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него. Я не думала о своем бойфренде, который остался где-то далеко, о человеке, который очень горевал из-за моего отсутствия. Стоило нашим с ним отношениям пойти на лад, как мы оказались разлучены.
Я чувствовала себя ужасным человеком. Злом.
И чем дольше я оставалась на вилле Кроу, тем меньше я вспоминала Джейкоба. Осознание этого факта еще больше заставляло ненавидеть себя. Он медленно уходил из моей памяти, оставляя место для новой жизни. Теперь моим домом стала Италия.
Да что ж я за человек-то такой?!
Чувство вины угнетало меня так, что становилось трудно дышать. Я погрязла в эгоизме. Джейкоб страдал, а я устроила обмен пуговицами с торгашом, который готов был продать мне свободу за секс с ним.
И мне нравился секс.
Больше так жить у меня не было сил. Когда я переставала думать о Джейкобе, становилось легче, но стоило начать снова – хоть в петлю полезай. Надо было что-то делать.
Тем вечером Кроу зашел ко мне в комнату. Я не выходила к завтраку и обеду, но он не настаивал. Когда он понимал, что я хочу остаться наедине с собой, он неизменно давал мне такую возможность. Но если мое одиночество затягивалось, он делал ход первым.
И вот он, в спортивных штанах и футболке, сидел рядом со мной на кровати. Ткань рельефно выделяла его тугие мускулы. Каждая часть его тела просто излучала сексуальность. Это был самый красивый мужчина, который только попадался мне на пути.
– Что с тобой, Пуговица?
Я не знала, стоит ли говорить ему о своих терзаниях, но другого выбора у меня не было. Кроу был единственным моим другом после того, как меня похитили. И, несмотря на свой мрачный ореол, он внушал доверие. Ему я могла рассказать такое, что не доверила бы никому.
– Я испытываю комплекс вины и никак не могу избавиться от него.
– И в чем же ты виновата? – спросил Кроу, положив руку на спинку кровати.
Шеей я почувствовала его теплое прикосновение.
– Да тут дело в нас с тобой. – Кроу недоуменно заглянул мне в лицо. – Ты похитил меня, но мне все равно нравится заниматься с тобой сексом. Ты удерживаешь меня в своем доме, но тем не менее я полностью тебе доверяю. Ты бил меня, лупил ремнем, но при этом я чувствую себя рядом с тобой в безопасности.
– Ну, здесь тебе нечего винить себя. Просто мы нравимся друг другу.
Он не понял меня.
– Дело в том, что у меня есть друг. Бойфренд. – Кроу знал о Джейкобе – он ведь читал мое досье. – И я хреново себя чувствую оттого, что наслаждаюсь твоей близостью, а он там ждет меня и страдает. Он ведь не знает, что со мной случилось. Быть может, он не спит ночами напролет или же вообще довел себя до умопомрачения.
Кроу заметно напрягся. Его явно раздражала тема нашего разговора.
– Теперь ты принадлежишь мне, Пуговица. Забудь о нем.
– Но как я могу? Мы жили вместе целый год. Да, у нас были трудные времена, но я уверена, что это не испортило наших отношений. И мне кажется, что он каждый день думает обо мне, надеясь, что я жива, а не сгнила где-то в канаве.
Кроу смотрел куда-то в сторону. Его щеки покраснели, а ноздри раздувались при каждом вдохе. Клокотавшая в нем ярость достигла крайней точки. Его лицо вдруг исказила жестокая гримаса, так что я едва узнала его.
– Не будь ревнивым. – Кроу двинул желваками на скулах и промолчал. – Прошу тебя, позволь мне позвонить ему. Просто разреши сказать, что со мной все в порядке и я вернусь к нему через год.
Это могло бы снять хотя бы часть моего чувства вины перед Джейкобом. Он мог узнать, что я жива и в безопасности. Что я не стала героиновым торчком где-то в борделе на Ближнем Востоке, а живу в прекрасных условиях с человеком, который заботится обо мне.
– Ты не станешь ему звонить. – Кроу отстранился и пересел на самый край кровати. Он положил руки на колени и сгорбился. – Не чувствуй себя виноватой. И даже не думай о нем. Просто притворись, что его не существует. – В его голосе я услышала разгоравшийся гнев. – Он – кусок дерьма. И даже не смей думать о нем!
Я понимала, что у Кроу был страстный характер, но я и не подозревала, что он ревнивец. Я ведь была его игрушкой, его рабыней.
Но я не была его девушкой или любовницей. И он ясно давал мне это понять.
– Пожалуйста, позволь позвонить ему. Всего пару минут.
Он встал с кровати. Я заметила, как дрожат его руки.
– Нет!
– Я даже не буду говорить ему, где нахожусь. Хорошо?
Он метнул в меня взгляд, от которого мне стало не по себе.
– Нет, говорю. Забудь об этом.
– Кроу…
– Я запрещаю тебе думать о нем. Все, разговор окончен.
– Запрещаешь? Кроу, но у тебя нет ни единого повода для ревности!
– А я и не ревную, – бросил он. – Я ненавижу эту сволочь всеми фибрами души. Просто послушай меня и забудь о нем. Представь, что его никогда не существовало на свете.
Разговор не шел совершенно. Кроу утверждал, что не ревнует меня, но я видела, что он сильно рассержен. Я никогда не видела его в таком состоянии.
– Ты что-то не договариваешь.
Он отвернулся от меня и стал смотреть в зев потухшего камина.
– Кроу!
Но он молчал, стиснув челюсти.
У меня зародилось подозрение. Я встала с постели. Пробыв в его доме довольно долго, я изучила его. Раньше он никогда так не вел себя. И на этот раз его гнев имел точное происхождение. Он имел причину.
– Скажи. Мне. Немедленно.
Он реагировал лишь на силу. Чем сильнее я давила, тем сговорчивее он оказывался. Но он не отвечал мне не из слабости, а из уважения.
Он задумчиво посмотрел на меня.
– Я слушаю. Я все приму.
Прежде чем раскрыть рот, Кроу помолчал несколько мгновений. Затем сказал:
– Я не хотел говорить тебе об этом. Просто не видел смысла.
– Но что, что?
– Я не позволю тебе испытывать вину за то, что ты была со мной, настоящим мужчиной. И я не хочу, чтобы ты думала, что тот ждет тебя дома или ищет. Я не хочу, чтобы ты продолжала считать, что этот мудак любит тебя…
