многих поколений жителей Земли. Здесь были книги, авторы которых были представителями не только разных эпох, но и разных народов, на многих языках мира. Особенность библиотеки Захарии, которую он любовно собирал на протяжении многих столетий, заключалась еще и в том, что там находились произведения, как известных всем авторов, так и совершенно незнакомых, написанные ими как на Земле, так и здесь. Это там, на Земле, Нестора Печерского, известного как Нестор-летописец, знают всего лишь по одному произведению, а именно «Повести временных лет», тогда как здесь он широко известен своими многочисленными трудами, написанными им уже здесь, и выдержавшими уже не одно издание. Захария любил свою библиотеку. Любил прикасаться к старинным фолиантам, ощущая под пальцами шероховатость и тиснение переплетов. Любил вдыхать в себя специфический, слегка затхлый запах, присущий любому книгохранилищу. Ощущая, ни с чем не сравнимый запах книг, ему казалось, что он вдыхает в себя материализовавшуюся таким образом саму историю. Оглядев стены кабинета-библиотеки, он уже чуть менее уверенным шагом прошел к письменному столу. Сел в удобное кресло с высокой спинкой. На столе стоял допотопный лаптоп «Кристалл» — пятидесятилетнее недоношенное, но все же выпущенное в продажу, детище местного акционерного общества «Райбытэлектроника». У него слегка свело скулы от того, что сейчас придется каждый раз вводить команды вместо того, чтобы нажимать на нужные «иконки», как он привык в своей «экспишке». Воткнул вилку шнура питания в розетку и откинул, предварительно отщелкнув замки, верхнюю крышку. Пока тот загружался, кинул взгляд на тумбочку справа, примыкавшую вплотную к столу. На ней вальяжно расположилось еще одно чудище бытовой электроники — матричный принтер «Белка». «Это кому же в голову пришла мысль назвать «белкой» скрипучий аппарат, издающий при работе звуки схожие с металлическим скребком по мокрому стеклу?!» — с досадой подумал он, вспоминая прошлое. В это время экран осветился и лаптоп весело заморгал огоньками давая понять, что к работе целиком и полностью готов. Захария размял пальцы, попутно вспоминая особенности работы с «кроссом» — местным аналогом «ворда». «Гавриил говорил, что заявление надо писать вверх по инстанции. Как вверх? По какой такой инстанции?» — припомнил Захария утренний разговор с шефом. За всю свою жизнь, он никогда и никому не писал никаких заявлений, за исключением заявлений на предоставление очередного отпуска, но он писал их шефу через канцелярию, а то и просто клал на стол «дрожайшей» Олимпиаде Дормидонтовне, а уж она сама знала, что с этим дальше делать. Отчеты по результатам очередной командировки он передавал в отдел аналитики в руки любого попавшегося сотрудника данного отдела. А в последнее время даже этого не приходилось делать. Вместо писанины отчетов командировочные просто проходили всеобщее сканирование головного мозга, которое в процессе обработки преобразовывалось в машинописный текст, рассказывающий обо всех похождениях «засланца» за весь период командировки. Поэтому он не представлял себе, в какую еще инстанцию можно направить то, что он сейчас пытался сочинить. «Может быть, он имел в виду серафимов? — размышлял он. — Да нет, пожалуй. Это не их компетенция. Они выполняли, прежде всего, роль координаторов той или иной операции, до недавнего времени провожали и встречали ангелов в командировки, служили передаточной Его волеизъявлений, но решений отнюдь не принимали. На имя кого же тогда писать?» В задумчивом недоумении начал потирать подбородок. «Кому-кому писать?! Да, Самому. Кому же еще?!» — неожиданно для себя самого нашел он выход из сложившейся ситуации. Набрал команду «создать документ». Перед ним тут же развернулось белое полотно, готовое к заполнению. Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, набрал «шапку»: «Господи, Всемогущий и Всемилостивый Создатель наш…». «Так. А вот теперь спешить никак нельзя, ибо если письмо Самому, то следует все тщательно обдумать. Заявление должно быть написано с умом. И высказано оно должно быть, как бы между прочим, а основная его часть должна быть посвящена предложению по разрешению кризиса связанного с резким падением притока землян. Для придания веса своему посланию, так же не худо было бы упомянуть свои заслуги перед Престолом Господа» — так рассуждал он в своей наивности, и эти рассуждения ему так понравились, что позабыв обо всем окружающем, он невольно погрузился в воспоминания…
XII
В отличие от людей, Захария помнил момент, когда появился на свет. За плечами были более трех тысяч лет существования, но тот день запомнился ему наиболее отчетливо. Все было до обыденности просто, он очнулся на каменном ложе в каком-то полутемном помещении, открыл глаза, как будто поле долгого сна, встал и вышел в другое. В этом другом, громадным до бесконечности, залитым непонятно откуда взявшимся светом, помещении, он увидел множество таких же, как и он, абсолютно голых особей мужского и женского пола, которые, впрочем, никак не реагировали на свой вид и вид окружающих. Он никогда не был ребенком, и у него никогда не было детства. Он появился на свет уже вполне взрослым, с минимально необходимым набором инстинктов и знаний, как модель автопроизводства в базовой комплектации, которую еще долго приходится доводить «до ума». О некоторых вещах он имел довольно ясные представления, заложенные в него Всевышним при рождении, а о некоторых не имел никакого понятия. По большому счету он представлял из себя всего лишь белый лист, формата А4, заправленный в каретку пишущей машинки Фатума. Здесь никто и ни с кем не разговаривал, все старательно делали вид, что они тут совершенно случайно. Делал вид и он, чтобы никак не выделяться из толпы. Когда громадный зал достаточно наполнился, откуда-то сверху и со всех сторон послышался громкий, но приятный по тембру голос, выразивший желание видеть всех присутствующих построившимися вдоль стен. Когда голая братия после некоторой, обычной в таких случаях, суеты все же кое-как выстроилась вдоль стен, в зал вошли еще несколько персон с развевающимися за спиной громадными переливающимися всеми цветами радуги крыльями. Крылатая кучка прошла в центр зала и там остановилась. Один из них, самый старший на вид, таким же громким, но чуть менее приятным голосом возвестил, что все собравшиеся здесь являются созданиями Господними, и кандидатами Ангельского Воинства, призванными служить Его воле. Сейчас каждого из них нарекут персональным именем, выдадут подобающее одеяние и дальнейшие инструкции. После этих слов, группа «крылатых» подошла к ближайшей шеренге, и началось наречение. Группа подходила к очередному кандидату в ангелы, что-то негромко произносилось одним из крылатых, неслышное из-за дальности расстояния и не громкости слов, после чего «нареченный» склонялся в неглубоком поклоне и выйдя из строя направлялся к
