– Карлош, давно хочу спросить вас кое о чем, – сказал Коля. – Что если в зимние праздники мечту ребенка исполняют не волшебники, а его родители? Волшебники тогда к нему не прилетают?
– Прилетают, конечно. Им ведь есть что подарить, кроме вещей, – ответил Карлош. – Ну, а сам подарок-вещь… Ведь не так важно, кто его подарил. Главное, что он есть.
– А я считаю, что в зимние праздники все люди ненадолго становятся волшебниками, если они умеют делать подарки, – произнесла Лея.
Когда речь зашла о подарках, Артур Трусишка наконец перестал дрожать от страха и даже слез с плеч Карлоша Плюша. Спрыгнув на пол, эльф начал помогать выдумщикам упаковывать звезду, подарки и огромную открытку с Отцом Рождества и оленями.
– Пойду-ка я к саням за своими пирогами, – произнесла госпожа Кареглаз. – Оставим их детям. Вы их все равно не едите.
– Идите-идите, не торопитесь, – сказал ей вслед Феладиум и обернулся к остальным. – Друзья, пользуясь случаем, сообщу вам о текущем состоянии расследования.
Пока Коля надевал бант на телескоп для Элайджи, Карлош Плюш – волшебник – открыл окно и выглянул наружу, словно высматривая что-то.
– О, вот они, – пробормотал он. – Летят.
После этого Карлош сделал совсем неожиданную вещь – он размахнулся воображаемым лассо, закинул его за окно и, явно поймав что-то, потащил в дом. Причем это «что-то» определенно было очень тяжелым, так как волшебник тяжело дышал и с трудом пятился. На помощь ему кинулся Бирмингем.
– А это ещё что такое вы вытворяете? – спросила Лея.
– Тащим в дом огоньки фонарей, – пояснил Карлош.
– А как вы их поймали? – заинтересовалась Лариса.
– О, я умею притягивать огоньки фонарей и витрин магазинов, просто поднимая к ним ладони. Но мне всегда больше нравилось делать вид, что я отлавливаю их при помощи лассо, – заявил Карлош.
Огоньков в комнату залетело очень много, но в то же время и у фонарей на улице их не стало меньше. Карлош поманил огоньки рукой и указал им на рождественское дерево, словно дирижируя. Они, играясь друг с другом, опустились на ветви. И дерево, на котором даже не было гирлянд, вмиг преобразилось благодаря им: огоньки начали превращаться в фигурки людей и животных, в детский смех и веселые песни.
– Украсить рождественское дерево огоньками с уличных фонарей. Карлош, ты хулиган, – с улыбкой произнесла Лютенция, входя в дом с пирогами. – И настоящий волшебник.
Друзья разложили пироги на столе. К тому моменту, когда из пакета был вытащен последний пирожок, почти все разбуженные воспоминания исчезли. Остались только бестелесная прабабушка Литтлов. Прабабушка поставила свой уже ушедший в память дома пирог как раз на то место, где стоял настоящий – тот, что испекла госпожа Кареглаз.
– Яблочный пирог, дорогие! – позвала призрачная прабабушка своих родных. – Идите скорее. Скоро Рождество, пора угощаться. У нас на праздник одно угощение, но зато какое! Это…
– Яблочный пирог! – послышался сонный голос Саванны. – Ура! Обожаю Рождество! Ой, а тут щенок!
И воспоминания растворились в воздухе.
***
А вот в семье Блумфилдов к яблочным пирогам относились совсем по-другому. Это стало понятно после такого, как Коля и его друзья просмотрели первое же попавшееся воспоминание в доме Блумфилдов в Лондоне.
– Как странно есть яблочный пирог, дорогой, когда на столе есть множество других вкусностей, – жеманно произнесла миссис Блумфилд за завтраком. – Ты и так можешь съесть его в любое время. Лучше попробуй баноффи или ванильно-шоколадный пудинг.
Светловолосый мальчик с прилизанными волосами, сидящий за столом рядом с ней, молча положил себе на тарелку кусочек баноффи и ванильно-шоколадного пудинга. Оба кусочка он аккуратно съел специальной десертной ложечкой и отодвинул тарелку.
– Спасибо, мама, очень вкусно, – безразлично произнес Малкольм.
Его мать встала из-за стола, подошла к зеркальцу и поправила светлые локоны.
– В школу сегодня надеть ту зеленую жилетку. Она больше подойдет по погоде.
Женщина продолжила говорить еще что-то, намазывая себе руки сильно пахнущим кремом, но Малкольм ее уже не слушал – мысли его были далеко. Однако в какой-то момент мать задала ему вопрос, который он явно не расслышал. Подумав пару секунд, Малкольм ответил:
– Ты совершенно права, мам.
Он с опаской посмотрел на мать, ожидая разоблачения, но она лишь довольно улыбнулась. Видимо, каким бы ее вопрос ни был, прозвучал именно тот ответ, ради которого он был задан.
Малкольм беспокойно заворочался в кровати, словно почувствовав, что кто-то сейчас находится в его комнате. Друзья про него уже узнали довольно много: он был очень вежливым и интеллигентным мальчиком из богатой английской семьи, но, к сожалению, очень одиноким. Родители его целые дни проводили на работе. А у него даже домашних животных не было, потому что у его мамы была аллергия на шерсть. В школе мальчик общался с некоторыми ребятами, но среди них не было тех, которых можно было назвать закадычными друзьями. Он даже удивлялся, когда встречал такой вид отношений в книгах. И хотя сверстники считали его немного высокомерным и заносчивым, на самом деле Малкольм бывал таким лишь от стеснения – сердце у него доброе, а сам он открыт миру. Он ждал настоящую жизнь – ту, которая бывает у ребят в его любимых книгах. И думал, что для нее необязательно иметь дорогие костюмы, радиоуправляемые вертолеты и изысканные предметы мебели, которые были у него.
В его письме было сказано следующее:
«Доброго времени суток, Отец Рождества.
Не очень верю в тебя. Но если ты есть и это в рамках твоих возможностей – подари мне брата.
Хорошего дня,
Малкольм Блумфилд, 11 лет».
Глава 14. Сирота и падение в море
Выдумщики нашли Феладиума Скорнелли в католическом соборе в Финляндии, где он сидел и слушал звучание органа.
– Я поговорил с внучками нашей госпожи Кареглаз и выяснил, что они действительно не имеют к нападениям на выдумщиков никакого отношения, – произнёс сыщик, даже не оборачиваясь.
– Что же они тогда делали сегодня вечером в «Доме Рождества»? – спросила Лариса, усаживаясь позади него. – Еще убегали оттуда так подозрительно!
– Как выяснилось, девочки лазили в садик домового и обрывали листья с Сонного дерева. Эти листья были им нужны для приготовления приворотного зелья. Дело в том, что одна из них влюбилась в своего одноклассника, а тот не обращал на нее никакого внимания.
Услышав слова «влюбилась» и «приворотное зелье», Моросик покраснел от смущения. Как он не любил разговоры о романтичных чувствах! И Коля, которому тоже было неловко слышать все это, его очень хорошо понимал. Зато вот Лариса с Марианной, разглядывающие орган, теперь замерли и слушали сыщика с явным интересом.
