раз… – весьма осторожно начал он, – если Уизерспун действительно тот, кого мы ищем…
– Если? О Небеса! В этом нет ни тени сомнения. Я вдруг вспомнил, что он просил у меня от имени Чартерной компании специальный торговый пропуск для въезда на территорию Французского Конго. Это случилось вскоре после вашего отъезда в Брюссель для деловых переговоров с бароном де Рубе. Территория Французского Конго пролегает к северу и северо-западу от Варанги и напоминает руку, изогнутую в локте, а люди из Чартерной компании просто не разлей вода с местными вождями. В торговом отношении перекрыть поток драгоценностей из Варанги через Французское Конго было бы делом проигрышным. Слишком длинный, слишком окольный путь. На триста миль вперед раскинулся дикий, почти непроходимый лес, и им предстояло пересечь три крупных реки. Но это вполне подходящее место, чтобы начать среди африканцев отвратительную пропаганду, чтобы посеять «слово, царящее везде и всюду». Разве ты не видишь? Все беды начались с того дня, когда ты отклонил предложение барона. Он обо всем сообщил на побережье – все сходится, Махмуд!
– Тогда… что ж… если мы сможем это доказать…
– Даже если так… – вздохнул сэр Чарльз, – вероятно, интересы империи снова возьмут… – Он замялся, помедлил, затем продолжил с неожиданной горечью в голосе: – Компромисс! Всегда есть компромисс! Девиз Великобритании! Компромисс! Сделка!
– Весьма выгодная сделка, – улыбнулся араб, – для империи!
– Не говоря уже о Ди-Ди! – добавил губернатор, возвращаясь к привычному хорошему расположению духа.
Глава XI. О чем говорили барабаны
Некоторое время они брели, тщательно обдумывая сложившуюся ситуацию.
– Нужно ковать железо, пока горячо! – наконец произнес англичанин.
– Согласен! – отозвался второй, добавив восточную метафору: – Одна голова хорошо! А две – моя и ваша – вах!
И когда показались первые лучи солнца, золотые и алые, опутывая джунгли изысканным пурпурным кружевом тумана, рисуя на поляне, среди пучков травы, крошечные тени и подбираясь к волнистым верхушкам деревьев в дикой пурпурной сарабанде из ярких пятен, путешественники развязали заплечные мешки, достали ножницы и бритвы, достали складные зеркала и другие туалетные принадлежности, казавшиеся неуместными в загнивающем сердце Черного континента, разделись, избавились от поношенной одежды дервишей, которую носили, умылись, затем облачились в одежду, которую достали из мешков: Махмуд Али Дауд – в свободные хлопковые рубашку и брюки и легкий длинный бурнус, подходящий к большому, отделанному бахромой головному платку, куфие, прикрепленному к голове при помощи акала, сплетенного из верблюжьего волоса, и обмотанному вокруг лба, так что тело и лицо были хорошо защищены от солнечных лучей; сэр Чарльз Лэйн-Фокс – в плотно прилегающую кремового цвета форму, обшитую золотым галуном, которую он носил по долгу службы и которую он вслух проклинал.
– Черт подери! – воскликнул он, влажными пальцами застегивая ремень. – Я считаю, что вполне приемлемо служить на благо империи и даже умереть за нее на поле боя. Но почему, во имя всех святых, я непременно должен подвергнуться параличу, и тепловому удару, и всем десяти казням египетским просто потому, что предки мои посчитали эти узкие брюки и рубашку подходящей одеждой, несмотря на климат?
Махмуд Али Дауд рассмеялся, и они продолжили путь. Англичанин все сыпал проклятиями, потел и нервно теребил обшитый золотом галун; араб легко шагал в прохладном и удобном одеянии Сима.
* * *
Несколько часов спустя в одном из краалей Варанги, на окраине территории, прилегающей к священному храму в джунглях, в полумиле от главной конторы Ди-Ди, барабаны передавали странное сообщение в сторону сверкающего запада, через поселения, через реку и лес и джунгли, к побережью; там сигнал был принят и расшифрован местным специалистом по барабанному коду, нанятому Чартерной компанией, и передан за завтраком барону Адриену де Рубе. Новость заставила его резко вскочить и опрокинуть чашечку горячего кофе на свои безупречно белоснежные льняные брюки.
– Nom d’un nom d’un nom! (Черт возьми!)
Барон выругался на французском, и фламандском, и английском, ударил ни в чем не повинного слугугалла, которому не посчастливилось оказаться рядом, и устремился, забыв шляпу и пальто, к главной конторе Чартерной компании, где он созвал всех руководителей отделов на срочное, закрытое, полностью конфиденциальное собрание:
– Бейкер! Мэйлерэнд! О’Тул! Али Отмэн! Люберзак! Ван Раатл!
Они пришли по первому зову, выслушали новости и замолчали от досады и изумления; Ван Раатл наконец выразил царящее в воздухе настроение в одном слове:
– Черт!
Потому что неумолкающие барабаны продолжали рассказывать, как сэр Чарльз Лейн-Фокс снова совершил невозможное. Пока местные слухи, распространяемые адъютантом губернатора, который действовал согласно неукоснительным инструкциям, свидетельствовали, будто он охотится на крупную дичь недалеко от границы, сам губернатор эффектно и неожиданно появился посреди жаркого сердца Африки, в обители священного амулета.
Подобно падающей звезде, сгорающей на небосводе, он обрушился на изумленных варангов, но не как усталый путник, а как имперский дипломат, эффектный в своей кремовой форме из льняной ткани и золотом галуне, воплотивший в себе всю пышность, и великолепие, и величие империи, которой он служил; он явился в сопровождении – били барабаны – Махмуда Али Дауда и сказал, что пришел, ибо «слово, которое царило везде и всюду», повелело ему и…
На этом, как старательно ни прислушивался специалист по барабанному коду к звуковым волнам, терявшимся, словно точки азбуки Морзе, в непрестанной какофонии Африки, лае собак, визгливом гоготе прислуг и капризных выкриках женщин, склонившихся над котелком с едой, песнь барабана растворилась в воздухе.
– Что, черт возьми, все это значит? – взревел барон. – Ну, Уизерспун! – В этот момент седой шкипер из Глостера, накануне вернувшийся с материка с отчетами о превосходно идущих делах, вошел в помещение. – Что все это значит, ты…
Он повернулся к Люберзаку, который оставил почетный пост в Министерстве иностранных дел в Париже ради должности особого советника по международным связям в Чартерной компании.
– Что ты думаешь об этом? – спросил он.
Люберзак погладил шелковистую бородку:
– У сэра Чарльза на этой территории нет никаких полномочий…
– Почему?
– Согласно старому соглашению между Англией и…
– Сэр Чарльз еще не нашел способ обойти договор.
– Нет, пока нет! – вмешался Мэйлерэнд, язвительный уроженец Парижа.
– Но enfin (в конце концов), – воскликнул барон, – между Англией и… нет разногласий… нам было бы известно…
«Бу-у-у-у-у-ум!» – барабаны запели вновь, намекая – удар, удар, двойной удар, – что рассказ еще не окончен, что впереди ожидались более значительные вещи, поскольку сэр Чарльз Лейн-Фокс в этот момент созывал вождей и шаманов на официальную аудиенцию. Он достал из мешка – сообщали барабаны – небольшой шелковый флаг, высоко поднял его – это был Юнион Джек!
Биение барабанов
