— вот твоя работа. Сутолока мелочей, неразберихи, ошибок, разгильдяйства. Да, да, не обижайся, и разгильдяйства. Давай называть вещи своими именами.
— Интересно, а к какому тогда активу сделанное плюсовать? Как, по-твоему? Все множество сделанного! К неразберихе?
— Не обобщай.
— Это ты обобщаешь.
— Я обобщаю конкретику, то, что вижу вокруг.
— Я тоже. Да, вокруг нашего дома строительные леса, грязь, мусор. Бывает, и носилки падают…
— А я за то, чтобы ничего не падало.
— Представь себе — я тоже за это. Но если что-то упало, то надо чинить.
— Обратно пропорциональная зависимость. Чем больше чинишь, тем меньше делаешь.
— А если наоборот — чем больше делаешь, тем больше чинишь. Чем больше починишь, тем больше сохранишь.
— Это зависит от точки зрения. Здоровье, между прочим, уходит на ошибки, а не на достижения.
Они спорили уже на крыльце своего дома. Смолин толкнул дверь — она не поддавалась.
— Зерном засыпали, — сказал сын. — Пошли через огород.
Пошли через огород.
— Хорошо, если твой максимализм идет от желания делать всё как можно лучше, — сказал, пробираясь в темноте, Смолин. — А если это никому не нужное желание и склонность подсчитывать недостатки? Подсчитывать, подмечать, поскуливать и ничего не исправлять.
— Разберись тут попробуй… — проворчал Виктор, возясь с задней дверью.
Дверь заскрипела, Виктор исчез в темноте, зажег свет.
— Не знаешь, квартирант наш заявился? Дверь запирать? — спросил Павел Егорович.
— Сейчас поглядим, — отозвался сын из глубины дома.
Смолин приоткрыл дверь комнаты, разглядел встающего с постели Василия и отвернувшуюся к стене Галину.
— Спите, спите, — поспешно сказал Смолин. — Я только насчет двери…
— Павел Егорович, — крикнула из-за закрытой торопливо двери Галина. — Я вам ужин на плите оставила. Наверное, теплый ещё.
Смолин сделал многозначительное лицо и прошел на кухню. Сын, стоя у плиты, что-то ел.
— Хозяйкой обзавелись напоследок, — сказал Смолин. — Быстро это они…
— С квартирой бы помог. Первые молодожены. Событие!
Смолин снял со сковородки крышку:
— Ты смотри, правда, теплое… Помочь, говоришь? Мелочи, суета, трата времени. А как должно быть? Приехал новый специалист, женился — а квартира уже наготове. Получай ключ, вселяйся. А у нас… у нас неразбериха. Без которой мы с тобой остались бы, между прочим, без ужина…
Поручение
Утром по дороге в аэропорт газик Смолина попал в пробку «Мазов» на эстакаде плотины. Черт знает, что творилось вокруг. Проползали мимо огромные рычащие машины, выли сирены двухконсольных кранов, спускались и возносились многотонные бадьи с бетоном. Рушилась опалубка с блоков, шипели компрессоры, вспыхивали десятки слепящих огоньков сварки. Внизу монтировались улитки водоводов, устанавливали на фундамент рабочее колесо. А ещё ниже — ревела стиснутая бетонными боками река. Могучий ее бег, многократно усиленный, срывался кипящей струей в пространство, занавесив ближние скалы, тайгу, воду реки холодным маревом брызг…
— Вот и попробуй тут соответствуй, — проворчал Смолин, то и дело поглядывая на часы.
— О чем вы, Павел Егорович? — спросил сидящий за рулем Василий.
— О темпах строительства. У них и у нас. Отстаем… Со страшной силой отстаем.
— А я бы не стал сравнивать, — неожиданно ответил Василий. — У них своя задача, у нас своя. Еще неизвестно, где тяжельше.
— Тяжельше, говоришь? А что? Новая жизнь с бухты-барахты не сложится. Попыхтеть еще придется — мало не покажется. Как соображаешь? Сделаем?
— А куда денешься? Знать бы еще, какая она, эта новая жизнь будет. Теща говорит — сами затеяли, сами и расхлебывайте. Главное, чтобы все по уму было.
— О чем это она? — заинтересовался Смолин.
— О нас с Галкой. Насчет свадьбы будущей.
— Поехали, поехали, — спохватился Смолин. — Просвет вроде обозначился. Как бы не опоздать…
На посадку заходил самолет, заглушив все звуки в зале небольшого аэропорта. На скамье у окна, выходящего на летное поле, сидели Анисимов, Мария Федоровна и Смолин. Переждав утихающий рев, Смолин сказал:
— А не будет времени, напиши вот этот адрес… — он передал Анисимову, который держал в руках незапечатанный толстый пакет, вырванную из блокнота страницу, — и прямо в аэропорту опусти в почтовый ящик. Тоже быстро дойдет. Но если все-таки доберешься до приемной, то лучше.
— Ты мне разъясни толком, Павел Егорович, — попросил Анисимов. — Вдруг спросит кто, что и как, а я и двух слов не скажу.
— Пока летишь, можешь прочитать, там все написано.
— Он же еле ходит, Павел Егорович, куда ему идти-то? Ему бы до места добраться только, и то хорошо…
— Дело недолгое, Маша, — успокоил Марию Федоровну Анисимов. — А тут-то они чего, не поняли что ль?
— Почему не поняли? Поняли, всё прекрасно поняли. Тут дело сложнее. Смету они по нашим совхозам перерасходовали. Да и как не перерасходуешь: условия не сахар, техника горит, людей не хватает, дороги золотые. А строить надо — продолжать, доделывать, дополнительные ассигнования просить — целая история. Разбирательства, выговоры, шум, гам… А новый совхоз снимает сразу целый ряд проблем. Подготовят задел, получат деньги, а потом снова к нам — доделывать.
— Хитро.
— Да нет, хитрого ничего нет. Только если в корень смотреть, то бесхозяйственно.
— И райком, выходит, их сторону держит?
— Райкому новый совхоз нужен.
— Да кому он нужен? Ни людей еще, ни земли, у черта на куличках — и нужен? Ты как хочешь, Павел Егорович, я не понимаю.
— Комбинат там будут строить. Лет через пять понадобится и это хозяйство. Я им говорю — лет через пять, если у нас все будет, мы вас своей продукцией завалим.
— А они?
— Неперспективно, говорят, мыслишь, товарищ Смолин. А поскольку ты уже вроде и
