пути – и никто не устал бы. Только, если бы им это пришло в их дубовые головы, Жерара бы, скорее всего, уже пристукнули.
Пока парни препирались, метаморф велел Флоберу действовать, а Блюму – помочь старушке. Нотариус взял на руки Орабель, которая не могла долго находиться в том положении, в котором её поддерживал Мильфей, а Флобер попросил ловкача закатать брючину.
– Какой интересный у вас поводок, мсье, – сказал он. – Извините, мсье, это будет больно, – сказал Флобер. – И лучше не смотрите. Будет ощущение, что вам разрезало ногу… да примерно так оно и есть. Ваша напарница получит сигнал, но увы – последний сигнал, их больше не будет.
– Э-э-э, – обеспокоился Жерар, – может, вы лучше меня к дереву тут привяжете? Я боюсь доверять свои конечности дилетантам.
– Я учился магии в лучшем университете Монпансьеля, – обиделся юноша, – и к тому же снял с себя «дядюшку» сам! Поглядите – мои ноги целы! Ну, не считая раны от пули. Просто… так надо.
Мильфей легко мог убедить кого угодно в чём угодно. Может быть, именно поэтому самого себя оказалось так сложно уговорить? Ведь он прекрасно знал все уловки. И уж тем более он не мог дать убедить себя… дилетанту. Ну допустим, учился мальчишка пару курсов в магической академии. И что дальше? В академии мошенников или аферистов он точно не обучался, а потому Жерару не слишком верилось в таланты молодого Соврю. Но тут высказалась бабуля:
– У него всё получится, у моего Флобера. Всё-превсё. Поверьте ему, Жерар.
Видимо, была в её словах какая-то особая магия – а может, присутствие минералов поблизости, большого количества магических минералов, собравших в себя огромную силу, сделало их волшебными. Потому что, услышав сонное бормотание мадам Соврю, Жерар решился и кивнул.
– Давай, – сказал он.
– Вам лучше сесть, – сказал Флобер.
Это было чертовски неприятно. Больно – полбеды. Но Флобер каким-то особым образом продёрнул браслет под коленом… как будто через всю ногу. Ловкач готов был поклясться, что его голень разошлась под хитрым плетением «поводка», словно масло от горячего ножа. Но ни крови, ни прочих душераздирающих подробностей Мильфей не увидел. Однако впечатление осталось. Как будто его глаза обманули – и на самом деле ногу действительно взрезало. По крайней мере, об этом говорила боль.
– Так просто? – одними губами спросил Жерар, глядя на бесполезный теперь браслет «дяди Ноэля».
Ему трудно было избавиться от ощущения страшной раны в ноге, хотя боль уже проходила.
Флобер помял артефакт в руках.
– Ну вот, я сломал минерал, – сказал он, с трудом поднимаясь с колен: собственная рана на голени, хоть и поверхностная, давала о себе знать. – Теперь у сыскных нет на него наводки. А когда мы войдем в тоннель, дверь закроется. Нас не найдут.
– Это не радует, – вздохнул Жерар. – После того, как завещание на Соврю-минерал будет у них в руках – нас попросту шлёпнут.
– Почему бы тебе не заткнуться? – спросила лже-Констанс.
Она нервничала. Настоящая или нет, а всё же нервная женщина с парализующим ружьём в руках – не тот человек, которого следует выводить из себя.
И Жерар заткнулся. Хотя его вот тоже раздражало кое-что, к примеру, что магическую защиту не пробить – он бы и без оружия справился, и даже вовсе без крови, если б только дали ему волю!
Однако ловкач задумался – да, такое с ним случалось. И нередко. Он уже задавался вопросом, для чего на самом деле негодяям-оборотням вся эта канитель. Зачем ждать два года, для чего столько сложностей? Почему они тащат бабулю и нотариуса сюда, если можно было надавить на них прямо в нотариальной конторе?
А главный вопрос…
Его-то Жерар и не додумал. На него вновь сгрузили Орабель, и он подхватил её под колени.
– Вы очень сильный молодой человек, – одобрительно сказала пожилая дама.
Она постепенно приходила в себя от магического дурмана, хотя, нельзя не отметить, держалась в нём довольно долго. Здоровяки снова взяли на прицел нотариуса и Флобера, который оттирал снегом окровавленную брючину. Жерар обратил внимание, что молодой человек словно нарочно старается вызвать кровотечение, а не унять его. На дорожке, где снега было совсем чуть, уже краснело несколько капель крови. Ловкач поймал взгляд Флобера и тот еле заметно кивнул. Что ж, в книжках находчивые мальчики с мизинчик и прочие Лотеры с Лоттами с раскидывали камешки и крошки, а этот парень, видимо, читал про них в детстве. И за неимением камешков решил оставить пятна крови.
И вот так, выстроившись в прежнем порядке, все они вошли в тоннель. А сзади заскрежетал камень закрывающейся двери. Впереди был цветущий райский сад, за спиной остался холодный лес, но только Жерара не радовала перспектива оказаться отрезанным от мира каменной стеной.
Потому что Макс вряд ли его найдет, ведь некому будет подсказать ей, куда идти. А сам ловкач ещё не придумал, как выбраться.
ГЛАВА 34. Хрупкое
Ну и где? И что? И куда?
Макс вертела головой по сторонам. Котёнок на руках шипел и рычал на кота, которого подхватил повар. Ему не нравился этот рыжий толстяк!
Коту это тоже в конце концов надоело, и он принялся вертеть хвостом и ныть низким противным голосом: «уауау-ооо!»
– Да отпустите его, вдруг он бешеный? – фыркнул в конце концов один из полицейских. – Как будто нам так нужен этот кот…
– Это не просто так кот, – сказала Макс в защиту рыжего толстого зверя, – он может оказаться уликой или даже свидетелем. Потому что это кот мадам Соврю.
– Да, – подтвердил повар, изо всех сил пытаясь успокоить животное, – это Папийон.
– Хорошенький из него мотылек, – засмеялся второй полицейский. – Куда идти дальше, уважаемый?
– Я не знаю, – признался повар. – Видимо, заплутал.
– Тут следы, – третий полицейский, который обходил скалу, выглянул на тропу. – Вот, глядите. И ещё что-то… Похоже на старую подвязку.
Макс ломанулась через кусты и валуны. Оказалось, что в той стороне не просто тропа, а недавно протоптанная – снега тут было мало, следов ещё меньше, но то, как стёрт на камнях мох и сломаны сухие травинки да веточки… ну и, разумеется, подвязка. Конечно, это была не подвязка, а раритетный поводок «дядя Ноэль», и конечно, она принадлежала
