который прошел за эти годы, каждый раз находя на подушке еще теплое сердце. И каждый раз сомневаясь, а не он ли сам это сделал.
Он даже не знал, что было лучше – сомневаться в себе или точно знать, что теперь ты убийца. Этот посмертный образ – широко открытые оливкового цвета глаза – стоял перед глазами, мешая что-то делать, думать, жить.
Было очень рано и никого рядом не было. С ним была его доска для серфинга, бутылка пива и воспоминания. Он долго не решался зайти в воду – впервые в жизни боялся утонуть, как раз тогда, когда твердо вознамерился это сделать.
От этой мысли стало смешно. И он смеялся, а потом смех перерос в рыдания. Габриэль упал на колени, уткнулся головой в мокрый песок, и его слезы смешивались с морской водой. Волны накатывали одна за другой, сначала робко теребя мокрые волосы, потом гладя по макушке и, наконец, захлестывая голову целиком. Словно успокаивали и манили.
«Все будет хорошо».
И он доверился ему. Море никогда его не обманывало, так почему это должно было случиться сейчас?
– А что дальше? – спросил Габриэль. Так тихо, что Робин скорее догадалась, чем расслышала.
– Я не знаю. Я же не знала, что будет, когда шла сюда, Габби. Просто… Так было правильно.
– Ты никогда не рассказывала, как ты умерла.
– А ты не спрашивал, – улыбнулась Робин. – Я пришла сюда за тобой. Потому что хотела дать нам шанс.
Он развернулся к ней. По лицу было видно, что злится, но изо всех сил пытается сдержаться. В его мыслях боролись какие-то внутренние демоны, и кто победит – не понятно.
Но Робин и не хотела знать. Смотря в его глаза, она боялась передумать и остаться. И с каждой секундой решимости оставалось все меньше. Поцеловав его всего один последний раз, девушка взяла с горячего песка успевший нагреться под несуществующим солнцем нож и воткнула себе прямо в сердце.
Тело пронзила боль, какую она еще никогда не испытывала. Ни огонь, пожирающий ее плоть, ни зубы Меган, терзающие ее кожу, не шли ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала сейчас. Как тогда, лежа в гробу с крышкой, обитой темно-красной тканью, она провалилась в свет и сама стала светом, но сейчас она проваливалась в боль.
И сама стала болью.
Девушка упала на горячий песок. Несуществующее солнце загорелось, словно метеорит, и начало быстро падать за горизонт, прямо в море, превращая его в парящий столб. И из-за этого столба, ускоряясь с каждой секундой, надвигалась стена огня, сжигая все на своем пути.
А потом все пропало. Сплошная темнота. И только стук сердца отдавал в ушах.
Ее живого сердца.
Глава 18. На краю
В баре у Митча как обычно было полно пытающихся поскорее отключиться людей, живущих от пятницы до пятницы и только и мечтающих о том, чтобы проснуться в субботу с жуткой головной болью.
Дело близилось к полуночи, а Робин Вайсс не допила даже первый стакан.
– С тобой все хорошо? – прищурившись, спросил Митчел Броуди. Он внимательно рассматривал девушку, которую знал столько лет, но сейчас как будто видел впервые.
– Хорошо, – мечтательно улыбнулась она.
– Тебя давно не было. Куда-то ездила?
– Давно? – нахмурилась девушка.
– Ну, отсутствие постоянных клиентов замечаешь и через пару дней. Мне кажется, прошло около недели? Я не прав?
– Не знаю, – задумалась Робин. Она точно помнила, как ела жареную картошку с луком у Дейва дома, а потом…
Вдруг появилось ощущение, что ей нужно что-то вспомнить. Что-то очень важное. Но мыслей не было, будто все их выклевали ненасытные морские чайки и теперь перегоняли крыльями воздух по совершенно пустой черепной коробке.
Странное чувство. Она попыталась сосредоточиться на том, о чем пел Дейв, перебирая гитарные струны, но слова рассыпались на буквы и никак не хотели собираться обратно в понятный ей смысл.
Митч отошел, неодобрительно качая головой, очевидно, решив, что она что-то приняла и теперь плохо соображает. А может быть, он прав?
– Эй, красотка, не хочешь со мной выпить? – привлекательный молодой человек подошел и, оперевшись на барную стойку, беззастенчиво ее разглядывал. Он давно пялился с другого конца стола и вот наконец решился подойти.
– Спасибо, на сегодня с меня хватит, – улыбнулась Робин. На удивление, ей было приятно его внимание, но новых знакомств не хотелось. Девушка последний раз взглянула на недопитый первый за вечер стакан чистого виски и вышла из бара.
Ночные улицы были полны народу. Здесь, совсем недалеко от набережной и пляжа, куда любили ходить влюбленные парочки, все дышало возбуждением и сексом. Компании молодых парней бегали глазами, выискивая свободных девчонок, а те кокетливо хихикали и строили глазки.
Воздух дышал праздниками – город готовился праздновать Рождество.
Домой идти не хотелось. Поддавшись какому-то внутреннему порыву, Робин развернулась и пошла вдоль высоток, сменяющихся низкими зданиями кафе, на набережную. Море чернело где-то вдалеке, отражая огни города и огромную светящуюся луну. И соленый воздух приятно щекотал нос.
Асфальт сменился мягкими дорожками для любителей бега, а потом – холодным песком. Ноги увязали в нем, словно не хотели пускать дальше, но Робин шла вперед и в который раз радовалась, что выбрала сегодня любимые ботинки со шнуровкой почти до колен и высокой подошвой. Страшно не было, хоть гулять по пляжу в одиночестве молодой девушке в слишком коротком и открытом платье было опасно. Ходили разные слухи про попытки изнасилования или ограбления, и правительство даже устанавливало здесь новые фонари и видеокамеры, но тщетно. Половина фонарей не работала, а в темноте камеры были бессмысленны. Да и какой от них прок? Даже если кто-то потом сможет понять, что с тобой случилось и кто это сделал, тебе уже будет все равно.
Море манило. Пожалуй, впервые в жизни Робин так хотелось подойти к воде ближе и даже, сняв ботинки, зайти подальше в воду, чувствуя, как оно обволакивает и вытягивает все твои проблемы.
Сев прямо на холодный песок, девушка разулась и на несколько мгновений замерла, завороженная бархатистой гладью прямо у нее перед глазами.
Вода была на удивление теплая. Зайдя в море почти по колено, Робин смотрела вдаль, за горизонт, пытаясь почувствовать, что она одна во всей вселенной. Мысли так и не вернулись, и эту пустоту хотелось расширить, выпустить за пределы себя и стать ею.
Чуть вдалеке она заметила пирс, уходящий далеко в море. Выбравшись обратно на
