Брат сорвался неприметно и тихо, как жил. Просто вдруг утром к завтраку спустился не он, а тварь в черных лохмотьях. Мать оборонялась. Оборонялась отчаянно, но не сладила и тогда оружие пришлось взять Шаинару.
В тринадцать лет он остался богатым и живым сиротой. Половинчатое везение юного марракша. В день похорон оно вновь себя проявило. К юному сиротке заглянул странный гость.
Он не спрашивал разрешения войти, не соболезновал. Он пришел для дела, предложить юному марракшу сделку. Верное служение в обмен на способ, который поможет ему не сорваться на пике своей мощи. Поможет сохранить разум.
И Шаинар думал недолго. Это был единственный шанс преломить злой рок. Он поступил в услужение к нему, Первому демону. Много лет он исполнял его указы, пока однажды не понял, что мощи марракша становится все больше. Скольких бы он не очаровал, сколько бы сил не тратил, они не убывали и однажды из зеркала на него взглянула тварь в черных лохмотьях.
– Будь же ты проклят! – выдохнул он, оперевшись разбитыми руками о грубую кладку домика, в котором укрылся.
Все шло просто прекрасно. Первый демон был доволен им и его выносливостью. Тогда, как другие марракши в его возрасте уже срывались, Шаинар продолжал служить. Именно поэтому это задание должно было стать последним. Первый дал слово, что в случае успеха он избавит Шаинара от надвигающегося безумия.
Прикрыв глаза, демон прижался к холодному камню пылающим лбом. Его проклятое половинчатое везение. Спасение было так близко и так необходимо. Он уже ощущал, что разум подтачивает шепот силы марракша. Он застыл в половине шага от пика и на волосинке от спасения. Вот только волосинка оказалась тонкой струной, порвать которую он так и не смог.
Проклятый сант Танар! В самый последний момент он просто перечеркнул всю их работу, просто предал его, предал Владыку!
Первой мыслью Шаинара было немедленно сообщить об этом Первому, но почти сразу же он ее отмел. Спасение ему обещали за решение проблемы принцессы, а не банальную верность.
С силой сжав руки, Шаинар снова глухо выругался.
У него оставалось слишком мало времени и много ярости. Той самой, что кипела в душе, окрашивала багряными отсветами ясный бирюзовый взгляд, уродливо кривила губы. Той самой, что давала ему готовность на все. Убить кого угодно, предать, подбить на жуткие вещи, только бы спасти себя.
– Если ты не смог уничтожить свою женушку, это сделаю я. И ее, и тебя.
Медленно выпрямившись, Шаинар вскинул голову. Нужно было остудить голову и действовать. Он ощущал нарастающую мощь марракша и осознание близости безумие подстегивало к немедленным действиям. Благо еще два козыря у него в запасе были. Король и эльфийка. Конечно, можно было велеть королю направить силы именно на дрянную некромантку, но так рисковать Шаинар не хотел.
Это Найстиэль мог бросать вызов гильдии стражей, это он смел требовать у Первого что-то за свои услуги. Требовать, гордо вскинув голову, чеканя каждый слог так, будто имел на это право. О, Шаинар не сомневался, что этот белокосый гаденыш мог выстоять в противостоянии с гильдией и подмога Первого ему бы не понадобилась и от этого горло Шаинара сжимали спазмы, превращающие хриплый стон в совершенно нечеловеческий яростный вой.
Он прекрасно помнил, как впервые увидел его. Сразу же после того, как кронпринц пережил очередную стычку с наемниками отца к нему явился Первый в сопровождении своего верного пса. Танар сразу же понял, кто к нему явился, но даже бровью не повел, держась, как равный. И Первый, могущественный и всесильный Первый не наказал его за это. Нет, он лишь улыбался, позволяя этому щенку выдвигать условия, спорить и требовать. позволяя делать все то, за что любой другой уже лишился бы головы.
– Проклятый ублюдок!
Ярость снова ослепила и Шаинар в бешенстве сшиб единственный уцелевший стул. От гнева и ядовитой желчной зависти темнело в глазах.
Да, это сант Танар мог требовать и бросать вызов всему миру. Была в этом ублюдке какая-то сила. Та, которой не было в нем, в половинчатом везунчике. Но сейчас в темной извращенной душе марракша прорастала другая мощь. Щедро сдобренная ярость, страхом смерти и лютой завистью, она наполняла тело Шаинара, затачивала разум.
У него был всего один шанс на спасение своей шкуры и, если ради этого ему придется зубами рвать горло химере он сделает это. Сделает все, что угодно, чтобы уничтожить ее и отомстить Найстиэлю. Проклятому надменному отродью, бастарду возомнившего себя властителем мира.
Анна прекрасно знала, что ее заманивают в ловушку. Более того, она сама подставлялась, сунула в нее голову с упорством редкостного идиота. В какое-то мгновение она даже испугалась, что слишком уж бесцельно шатается по академии в поисках Лу-Тин и это наверняка вызвало у марракша подозрение, но исправиться не успела.
С эльфийкой она столкнулась на полпути от библиотеки к директории некромантии. Та выглядела достаточно оживленной, но ничего подозрительного в ее поведении не было. Вот она – главная опасность марракша. Внушая отравленному свою волю, они не навязывали ее в прямом смысле этого слова. Они внушали мысли, заставляя ощущать их своими собственными. Именно поэтому ни один, даже лучший, менталист не мог раскрыть подвоха.
Не почуяла бы его и Барс. Для Лу было естественно переброситься парой фраз, вскользь заметить о беспорядках в городе и требовании короля немедленно распустить директорию некромантии. Так же естественно для нее было чисто по-наемничьи циничное предложение по-тихому упокоить непомерные амбиции коронованной головушки.
Барс на секунду даже зажмурилась, ощущая острые ростки сомнения.
А что если Кориус ошибся и Лу на их стороне?
Но эта тихая струна сомнения задрожала, запела тревожным стоном, стоило той будто ненароком предложить вылазку в город. Вызнать, что планируют стражники, тряхнуть стариной. Идея соблазнительная, но… Уже не свойственная осторожной наемнице. Нет, сейчас-то Лу была в ней уверена, но в своей сути этот ход не походил на ее прежние шаги и вынудил Анну напрячься, но согласиться.
«Я сошла с ума. Крыша сбежала и уже давно. Те, кто видел подлую беглянку, прошу вернуть или хотя бы сообщить о ее местонахождении за щедрое вознаграждение.» – уныло подумала Анна, осмотревшись по сторонам.
Город был непривычно тихим, будто вымершим. Бунт той ночи захлестнулся и распался на части достаточно быстро, ограничившись разнесенным домиком, который снимал Найстиэль. Не обнаружив там ни демона, ни некромантов, люди откровенно разочаровались, но идти на академию передумали. Десяток особенно активных, конечно, добрались до моста и подрали на нем глотку, пока это окончательно не надоело привратнику и он не выплеснул им на головы ведро воды, сдобренным настоем полыни. Результат превзошел все самые смелые ожидания.
Заговоренный настой, как оказалось, успешно гонял не только блох и клопов, но и горланистых недовольных. Менее горланистыми и менее недовольными они от этого, конечно, не стали, но негодовать на тему подлости и коварства некромантов предпочли на расстоянии.
