class="p1">Этика Плотина соответствует его онтологии и антропологии. Если человек состоит из души – вместилища духовно-божественного начала – и плоти, которая состоит из вещественно-материального тела, растительно-животных потребностей и похотей, и если вынужденное пребывание души в плену у плоти приносит ей, душе, непрерывные страдания в виде аффектов (очевидность которых констатируется эмпирически повсеместно и во все времена), то первая цель практического поведения для человека ясна – душе надо избавиться от изматывающих её страстей-аффектов. Для этого возможно, в качестве самого простого способа, умерить страсти умственным нахождением между соответственными крайностям-аффектами «золотой середины» в виде вполне приемлемого адекватно-умеренного переживания какого-либо чувства (вспомним Аристотеля). Продолжением начальной стадии избавления от плотских похотей является реализация обычных нравственных правил общественной жизни, вытекающих из максимы «не делай другому того, чего бы не хотел себе».
Но это – освобождение от аффектов и осуществление традиционных нравственных правил – только начало, даже просто приготовление к истинно нравственному поведению, самой заветной целью которого является возвращение души к своему источнику – Богу. Это нравственное возвращение души к Богу должно повторить онтологическое движение (эманацию) Бога к естественно-чувственному миру, в котором оказалась и душа человека, но это есть движение в обратном направлении. Проще говоря, Бог снизошёл до человека, одарив его душой, а целью человека является возвышение его души к Богу. Но для этого душа должна быть нравственно приготовлена, то есть очищена от всех следствий вынужденной связанности души с плотью.
Но вот, элементарные требования нравственного очищения души осуществлены и тем самым душа приготовлена для своего возвышения к Богу. Что делать дальше, чтобы это возвышение началось? Плотин предлагает уже к его времени хорошо известный способ нравственного совершенствования, санкционированный Платоном и, особенно, Аристотелем. Способ этот – бескорыстная познавательная деятельность души[81].
Бескорыстная познавательная деятельность души, имеющая целью нравственное очищение души и приближение её к Богу, у Плотина есть то же самое, что у Аристотеля называется дианоэтической добродетелью. Эта добродетель как раз и состоит в том, чтобы употреблять ум для познания высшей истины и, тем самым, способствовать нравственному освобождению души от низменно-чувственной зависимости от плоти. Нравственно-полезная познавательная работа может начинаться на самом начальном уровне познания, т.е. на уровне познания предметов окружающего человека чувственного мира, которое осуществляется через органы внешних чувств. Здесь нравственное назидание состоит в том, чтобы приобрести практический навык в опознании под чувственной оболочкой каждого предмета его внутренней сущности – идеи, в которой содержится весь смысл и ценность предмета, ибо идея есть крупица божества[82]. Мысли о духовно-божественной реальности, которая в виде идеальных первообразов присутствует в предметах окружающего человека чувственного мира, дидактически благотворно воздействуют на человека и, тем самым, нравственно его облагораживают, ибо отвращают его от пошлости жизни и указывают ему на истинный предмет его настоящих забот – на приближение к Богу ради достижения состояния «обожения», т.е. уподобления Богу.
Плотин: для нравственного воспитания особо важно чисто умственное познание.
Но гораздо большую пользу для нравственного воспитания имеет познавательная активность на более высоком уровне познания – на уровне познания чисто умственного. Это чисто умственное познание позволяет человеку непосредственно воспринимать сами идеи, т.е. те элементы божественной сущности, которые находятся на онтологической ступени «Нус» (= «Ум»). Тем самым человек ещё более приближается к Богу и отстраняется ещё дальше от бездумного, бесцельного растительно-животного существования.
Завершающая стадия процесса нравственного очищения методом бескорыстного познания состоит в достижении состояния «экстасис». Описание этого состояния нам уже знакомо (см. разделы о Филоне Александрийском и Плутархе Херонейском). Это особое состояние души, при котором человек испытывает мистические переживания, некоторые из которых квалифицируются им самим как некое божественное откровение, как проникновение в душу человека самой божественной сущности в оригинале. Сам Плотин состояние «экстасис» толкует как момент «слития» (это метафора) души, находящейся в этом состоянии, уже с самим Богом, т.е. первой инстанцией его онтологической иерархии.
Таким образом, постепенное возвращение души к Богу путем бескорыстного познания завершается. Органами внешних чувств и сопряженным с этими органами рассудком человек опознает в предметах окружающего его мира идеи и, тем самым, его душа приближается к божественной реальности на уровне ступени «Психи». Умом человек непосредственно «схватывает» идеи в чистом их виде и, тем самым, его душа ещё более приближается к божественной реальности на ступени «Нус». И, наконец, в состоянии «экстасис» душа человека «сливается», отождествляется с божественной реальностью на ступени «Эн», высшей ступени в онтологической иерархии, т.е. становится частью Бога. Такова этическая теория Плотина. На практике, как это обычно и бывает, всё гораздо сложнее. Состояние «экстасис», например, практически недостижимо собственными усилиями человека. Сам Плотин, по его же собственному признанию, это состояние переживал в своей жизни всего лишь четыре раза.
О сущности состояния «экстасис» достаточно сказано выше (в разделе о Филоне Александрийском). Но по поводу умствований Плотина об «экстасисе» возникает все же вопрос, в какой мере эти умствования вообще уместны именно в системе самого Плотина. С одной стороны, Плотин берет в качестве образца рационалистическую гносеологию Платона-Аристотеля, а, с другой стороны, вносит в эту гносеологию существенную поправку в виде утверждения невозможности для разума человека познать сущность Бога. Это означает невозможность для человека силами своего индивидуального ума приобрести метафизическое знание, а это, в свою очередь, означает косвенное указание на необходимость божественного Откровения как источника мировоззренчески-метафизического знания, необходимого для осмысленного существования всякому человеку.
В обоих случаях «экстасис» не нужен. Для Платона «экстасис» не нужен, потому что теория идей самого Платона исчерпывающим образом объясняет происхождение понятийного (= рационалистического) знания. Если же разуму отказать в способности быть полноценным источником метафизического знания и, таким образом, склониться к религиозному положению о необходимости божественного Откровения, то тогда и здесь «экстасис» не нужен, ибо божественное Откровение уже дает искомое знание во всей его необходимой полноте. «Экстасис» здесь в гносеологическом смысле излишен. Но «экстасис» у Плотина всё же присутствует. Почему? Ответ на этот вопрос нужно начать с констатации того факта, что вся система умствований Плотина носит компромиссный, промежуточный характер. Эта система не есть ни чистая философия Платона-Аристотеля, которой Плотин хотел подражать, но в то же время она не есть и чистая, т.е. традиционная, религия, к которой Плотин как философ-александриец склоняется. Она есть, как уже говорилось выше, философская религия. Точнее было бы сказать – философский эрзац религии. И именно такой характер системы Плотина непременно требует наличия «экстасиса» как мистического источника мировоззренческого знания.
Концепция «экстасиса» есть вынужденная философская (точнее: квази-философская) замена традиционно-религиозному вероучению о положительном божественном Откровении как источнике абсолютного метафизически-мировоззренческого знания. По своей
