бесстыдства может дойти женщина, чтобы припереться сюда и искать себе работников на прогоревшее дело?! Да еще с ее репутацией.
Николь не смогла разглядеть в полумраке зала, кто это выкрикнул.
— Вы совершенно правы, мсье, я на все готова. Этот урожай может быть лучшим из всех, что мы видели и увидим на своем веку, и я не намерена его упускать. Кроме того, я предлагаю каждому из здесь присутствующих возможность, о которой он не пожалеет. Вы все видели комету?
Некоторые что-то бурчали и кивали, другие крестились.
— Поверьте, что происходит нечто необычайное. Примите комету как знак, что мир может перевернуться вверх даом. Огромная незваная звезда с хвостом месяцами без объяснений торчит в небе и несет нам лучший урожай из всех возможных. Вдова, которая имеет нюх в нашем деле и лучше всех составляет бленды, даст вам возможность разбогатеть и обеспечить свои семьи — в ответ на верность.
Говоривший вышел из тени. Бригадир Моэта. Наверняка тоже нанимать пришел.
— Вы и вправду готовы отвергнуть двойную плату и поверить обещаниям вдовы с развалившимся делом?
Вы хотите вернуться к женам и сказать, что решили работать на женщину с дурной репутацией и ваши семьи не получат достойной доли от щедрот этого урожая? Откуда вы знаете, что они с Этьеном не сговорились заранее?
Не в первый раз она становилась жертвой сомнения, да и не в последний. Николь вся подобралась, чтобы противостоять наветам, — она сталкивалась с подобными людьми. Самый надежный способ его убедить — предоставить доказательства непосредственно ему.
— Зайдите за стойку и выберите вино сами, и я вам докажу. Единственный критерий — вино должно быть из Шампани.
— Это чтобы я вам помог разыгрывать этот спектакль? Ну уж нет. Вот что, люди: у меня здесь ведомость для подписей на завтрашний сбор урожая. Подписывайте и пейте дальше. Не ведитесь на неудачников и фантазеров.
Несколько человек, шаркая и смущаясь, подошли и расписались в ведомости Фурнье.
— Отличный вечер, парни, сто лет такого не было! крикнул кто-то. — Слышь, если ты так уверен, выбери вино! Посмотрим, что она скажет.
— Отвечай за свои слова, Фурнье! Выбери вино!
Николь присмотрелась к Фурнье: красное лицо, суровые глаза. Не очень этого человека любили. Моэт, говорят, своих рабочих гнобит, и делает это руками Фурнье.
— Заключим с вами пари, — предложила она. — Вы выбираете три вина. Если я опознаю все три, вы мне даете записать всех, кто захочет. И соглашаетесь им не отказывать, если они наутро передумают или если жены за них передумают.
— Ну что, Фурнье? — подзадорил его один из посетителей. — Боишься принять пари с женщиной?
Фурнье мрачно протопал за стойку, отогнав по дороге Этьена. Покопался там, потом поставил на прилавок маленький бокал красного вина.
Николь попробовала. И ум ничего не подсказал. В этом вкусе было много солнца, слишком много.
— Это не из нашего региона, мсье Фурнье. Вино с юга, где очень жарко. — Николь отодвинула бокал. — Я сказала, что вино должно быть из Шампани.
— Вот тут вы и ошиблись, мадам. — Он торжествующе поднял бутылку. — Блондель, Валле. Кто станет работать на человека, который толком не знает своего дела?
— Это вино я знаю, но на дегустацию мне дали не его.
— Ничтожность, женщина, тебе названье! Выскажусь мягко: в лучшем случае вы ошиблись. Скорее всего — соврали.
— Кто вызовется попробовать вино из этой бутылки и этого бокала и сказать мне, одно и то же или нет? Нужны три человека, — обратилась Николь к публике.
Фурнье вышел из себя:
— Она когда-нибудь перестанет нам мешать выпить по-человечески?! Здесь место для мужчин; мы уже достаточно времени вас ублажаем, дорогуша. Идите наконец домой, где вас ждут долги. Не зря говорили, что у Клико в роду живет безумие: без него на такой не женишься.
Но тут вперед вышли три человека, и один из них сказал:
— Продегустируем. Чтобы все было честно.
Это был один из ее работников, сборщик винограда.
— Дадим ей шанс. А досужих сплетен, извините за прямоту, мсье Фурнье, пересказывать не нужно. Мсье Франсуа Клико был хороший человек и отличный наниматель. Как и его жена.
Посетители перекрестились и подняли бокалы к небу в тосте за него.
«Спасибо, Франсуа».
Этьен налил каждому из троих воды — прополоскать рот. И каждый объявил, что вина в бокале и в бутылке — разные. Этьен пошел осмотреть свою коллекцию вин и, вернувшись, положил руки на стойку:
— Я там ничего не трогал. Взгляните.
В темном углу, задвинутые подальше, стояли несколько пыльных бутылок. На одной остались отпечатки пальцев, пробка наполовину вытащена. Бутылку открывали и закрывали наспех.
Сборщик ее достал:
— Бандоль[50], домен де-Л’Эспаньол, Прованс. Жаркое место, как она и сказала. Подло это, Фурнье, женщин обманывать!
— Да ему не привыкать к обману.
По залу пошли шепоты. Трое дегустаторов подошли к Николь первыми:
— Где подписываться?
Она взяла свою книгу со стойки:
— Здесь. Завтра ровно в шесть утра.
Трое расписались по очереди.
— Обещаю, вам не придется об этом сожалеть.
Стали подходить по одному посетители. Не все, но на добрый сбор людей хватит, если они готовы работать долгие часы.
На улице вечер стал прохладным. Николь чувствовала во влажном воздухе аромат каменной мостовой, меловой крошки и влажной пыли. На языке все еще держался привкус красного вина из Бандоля, и это был вкус облегчения. Комета никуда не делась, и хвост ее переливался яркими красками.
Все хорошо. Это будет ее лучший урожай. Не может не быть.
Она быстро села в поджидающую повозку, радуясь, что верные лошадки быстро домчат к родному порогу. Из головы не шли слова Фурнье.
Назад, в пустой дом, где ее ждут только долги. Безумие в роду. Да как он смеет! Нет, она добьется такого успеха, что никто уже не будет сомневаться в ней, как и в том, что Ментина — завидная партия. А ей самой никогда не будет нужен другой мужчина — ни муж, ни деловой партнер, ни отец. Хозяйкой своей жизни будет она, и только она.
Глава двадцатая
ГЕНИЙ ВДОВЫ
Сентябрь 1811 года
Если смотреть на мир через бутылку, он выглядит куда лучше. Николь держала ее перед собой, подняв к свету, и смотрела, как искажаются лозы и все становится зеленым, как бутылочное стекло.
Эмиль сидел возле нее в маленькой комнатушке рядом с прессами, выходящей окном на виноградники. У него все еще была на глазах повязка, лицо в свежих шрамах. Она передала ему бутылку. Он взвесил ее
