года назад. Я помню каждое мгновение того дня. Я был четырнадцатилетним мальчишкой, что ненавидел зубрежку магических учебников. Я даже проклинал себя за то, что родился с талантом к магии, представляете себе?!
— С трудом. Вы учились в Имперской Магической Академии?
— Нет, что Вы! Я был учеником Магической Академии Кенигхаупштада, столицы Ирманики. Вы посещали нас с лекциями. Я опростоволосился на глазах у всех учителей и учеников, и железно решил, что больше никогда заниматься магией не стану. Но Вы, ВЫ!!! — Фритцлих сжал ладони Арчибальда, прижав их к своей груди, словно собираясь признаться в любви, — Вы не стали смеяться над моими неудачами, а поддержали меня, и мы вместе сотворили мощное заклинание. Оно изменило мое мировоззрение в корне. До этого я был самым плохим учеником своей школы, а после, окончил ее одним из лучших! Вы! Именно Вы, господин Д’Энуре, стали для меня практически вторым отцом, — граф приложился к рукам Арчибальда, как верующий к святыне, — а я так недостойно повел себя, угрожая своему учителю и наставнику оружием.
Фон Рауштедт преклонил перед Д’Энуре колено и склонил голову:
— Если Вы, господин Д’Энуре, посчитаете себя оскорбленным, то я готов понести заслуженное наказание.
Опешивший Арчибальд, повернулся к своей группе, но и среди них понимания происходящего безумия не нашел. Сто тридцать лет назад… правда была в том, что тогда юному мальчишке помог, собственно не он, а тот, «другой Д’Энуре», а претендовать на его славу, желания не было.
— Встаньте. Встаньте, господин фон Рауштедт. Мы понимаем ваше желание защитить свои земли и не имеем ни каких претензий. К тому же, я не представился Вам своим настоящим именем, так что не вижу оскорблений с Вашей стороны. Прошу Вас, встаньте, — Арчибальд попытался поднять графа руками, и тот с неохотой выполнил его просьбу.
Стоило тому подняться и отряхнуть колено от дорожной пыли, как над ними пролетела огромная тень. Чуть поодаль, спикировав на дорогу, приземлилась карета. Она была непривычного черного цвета, украшенная вязью и орнаментами, что были чернее вороньего крыла. Карета имела два больших крыла сбоку, что сложились на манер птичьих, образовав изящные арки над задними колесами.
Самыми необычными и, одновременно с этим, привлекающими внимание были лошади, что тащили карету по воздуху за собой. Впалые бока, с торчащими из-под брюха ребрами и полностью костяная, без единого кусочка плоти, морда говорили, что живыми они не были. По бокам лошадей в сложенном виде находились потрепанные крылья, похожие на таковые у летучих мышей. Крылья были подранные, переломанные, с болезненными струпьями.
Больше всего Арчибальда удивило, что у коней было по три ноги: две сзади и одна спереди. Передняя нога росла прямо из центра грудины, будто бы так там и должна была быть.
— Интересные лошади, — с подозрением произнесла Юиль.
— Это хельхейсты, — будто бы и не заметил недоверия девушки граф. — Их крайне тяжело вывести, и они очень, о-о-очень редки. Но для такого человека, как господин Д’Энуре не жалко.
Рауштедт повернулся к ним спиной и направился к карете, бросив лишь «Продолжай патрулирование, дубина». Рыцарь забросил на плечо свой массивный топор и, повернувшись, направился по дороге на юг. Граф подошел к карете и услужливо открыл дверь, приглашая войти.
— Я ему не доверяю, — шепнула Юиль.
— Я тоже, — кивнул Ульз. Ольдра лишь хмуро «угукнула».
— Мне он тоже не очень-то по душе, — признался Арчибальд, так тихо, чтобы отошедший на десяток шагов граф, его не слышал, — но он местный. К тому же, представитель аристократии. Если он хотя бы добросит нас до ближайшего города, то это уже будет для нас подспорьем. Так же, можно воспользоваться его уважением ко мне и связями с другими местными аристократами.
— Он странный, — не сдавалась эльфийка. — Да еще и угрожал нам.
— Это его земли — он их защищает. Кроме этой, есть еще объективные причины ему не доверять?
— Он нежить.
Арчибальд и сам это понял, но за весомый аргумент не принял:
— Знаю. Но в истории известны случаи, когда нежить спокойно взаимодействовала с живыми, и это было выгодно обеим сторонам. Более существенные доводы есть? Нет? Тогда, вперед.
Арчибальд подошел к графу и тот отвесил поклон будто был его слугой.
— Прошу меня простить, граф, но я не представил своим спутников.
— Раз они сопровождают Вас, должно быть они достойнейшие из достойнейших.
— Верно. Это Ульз Краздурр и Ольдра Краздутта, брат с сестрой, что помогают мне в данном путешествии.
Цверги синхронно кивнули, и получили еле заметный кивок в ответ. То ли граф посчитал их за простых проводников, то ли банально не видел в них себе ровню, но Фритцлих демонстративно показал, что будет относиться к ним, как к дополнению к Д’Энуре, при том, не самому ценному.
— А это моя ученица, Юилия Хааман.
— Это такая честь для меня, леди Хааман. Признаюсь, честно, я Вам даже чуть-чуть завидую.
— Тут Вы правы, господин фон Рауштедт, быть ученицей такого человека — великая честь и удача.
Юиль сделал книксен, а граф поклонился ей менее уважительно, чем Арчибальду, но более, чем цвергам. Первой в карету бесцеремонно влезла Ольдра и лишь пару секунд спустя Ульз, Арчибальд, Юиль и последним, Фритцлих. Внутри карета была оббита бархатистой тканью глубокого винного оттенка. Граф вытянул руку наружу и щелкнул пальцами, после чего карета взмыла над верхушками деревьев.
Полет был плавным, без рывков и намного быстрее, чем при использовании обычных заклинаний. Хельхейсты мерно махали крыльями, и расправившиеся крылья кареты вторили им в точности. Арчибальд вспомнил, что не увидел кучера, но быстро выкинул эту глупость из головы: если уж карета способна летать, то уж куда нужно она точно прилетит.
Спустя непродолжительное время в полях показались люди, а после и небольшая деревенька.
— Уже скоро, — улыбнулся граф. И верно, буквально пару минут спустя Арчибальд увидел город, что расположился на обоих берегах реки.
У самого города Д’Энуре не увидел привычных по Империи и другим полисам оградительных стен. В остальном же город ничем другим не отличался. По прикидкам Д’Энуре, был небольшим не более чем на три-пять тысяч жителей.
Видя желание Арчибальда рассмотреть панораму городка, Фритцлих сделал круговое движение рукой, и карета замедлилась, позволяя своим пассажирам разглядеть улочки и площади. Торговцы и ремесленники зазывали в свои лавки, горожане шли по своим важным делам, а дети беспечно бегали, мешая всем и вся. Лишь изредка некоторые поднимали головы на карету, но тут же опускали их, теряя интерес.
— Обычные люди, — тихо буркнул Ульз.
— А вы ожидали чего-то другого? — спросил граф. — Или подумали, что раз
