Книга Горечь пепла - Артем Каменистый

Нестерпимо яркий солнечный свет ударил по глазам, заставив Троя зажмуриться в тот миг, когда он оказался на одной из последних ступенек лестницы, что вела из трюма на верхнюю палубу. Солнце будто специально подкарауливало зазевавшуюся жертву, резко выглянув в прореху меж густых облаков точно в нужный момент.

– Шагать! Не останавливаться! – дурным голосом прикрикнули сзади.

Разжиревший громила из епископской стражи очень хотел подкрепить свой приказ тычком в спину, как поступил перед этим с передним узником, но сейчас ему приходилось сдерживать светлые душевные порывы. Этот берег видел немало малолетних преступников, и все они сходили на землю с пустыми руками и голодными глазами. А Трой не такой, у Троя имеется самый настоящий воинский пояс, и на нем закреплены черные ножны с явно непростым мечом.

И взгляд не рабский, не из тех, где нет ничего, кроме мечты о ломте черствого хлеба.

Стражник привык распускать руки, но при всем своем скудоумии прекрасно понимал, что в этом случае правильнее держаться как можно корректнее.

Впрочем, что касается всего остального, с Троем обращались, как со скотом, с самого начала, и, похоже, так будет продолжаться и дальше. На церковном корабле их приняли, как бесправных узников, судя по всему, такое отношение грозит им и на этом берегу.

Прищурившись, уже на ходу осмотрелся. Верзилы в кожаных доспехах сопровождают последних бесправных пассажиров к широкому трапу, который перекинули с верхней палубы на длинный причал из огромных потемневших бревен. Корабль не из маленьких: пузатый, при этом не сказать, чтобы короткий, три высокие мачты удерживаются огромным количеством натянутых в разные стороны канатов – отдельных и сплетенных в ванты. Но с барком, который бесславно погиб, доставив жалкую горстку заключенных на Крайний Юг, он и рядом не стоит. Тот был крупнее и перевозил сразу шесть сотен будущих рашмеров плюс немалое количество неодушевленного груза.

Почти все его пассажиры нашли могилу в трюме, так что этому «пузану» повезло куда больше.

Здесь их тоже размещали в трюме, но при этом не заточали в тесные ящики и не пичкали опасной алхимической гадостью. Если барк «Кархингтайл» совершал длительные плавания с далекого севера, то эта пузатая скорлупка никогда не забиралась дальше Харбора, берега которого протягивались сразу за Крайморскими морями. Дорога туда тоже не из самых простых, но занимает меньше времени, нет смысла замораживать живое мясо, рискуя его здоровьем и жизнями, не так много припасов оно успеет перевести за время плавания.

Почти две недели Трой и остальные прождали транспортную оказию в одной из деревень на западе. Сухопутные дороги Краймора не пользуются большой популярностью, львиная доля грузоперевозок и пассажирского сообщения приходится на водные пути, преимущественно по морю, гораздо реже реками и озерами. Первый же клирик, к которому преподобный Марфестен сопроводил намыкавшихся бедолаг, приказал им дожидаться появления одного из церковных кораблей. Тот якобы должен был вот-вот появиться, а пока сидите на месте, ничего не делайте, довольствуйтесь крестьянской кормежкой.

Ожидание затянулось, но это даже к лучшему. На открытом всем ветрам берегу царил дух беззаботной свободы: простая и сытная еда, никто не лезет с приказами, можно даже гулять по ближайшим окрестностям – там безопасно настолько, насколько может быть безопасно на непростых землях Краймора. В крохотной деревушке, где не имелось ничего заслуживающего внимания, за исключением причала, на котором проходившие суда пополняли запасы пресной воды, на Троя и остальных всем было наплевать. Даже ворчливый клирик не посягал на их независимость. Мелкий, вечно сонный человечишка, у которого в подчинении лишь влюбленный в алкоголь ночной сторож да кладовщик с вороватыми глазами. Даже не понять, для чего именно здесь приходится держать полупустой склад.

Но святой церкви, разумеется, виднее.

На корабле свобода резко закончилась. Полутемный трюм, кишащий крысами, ругань вечно злых стражников, опасливые взгляды харборцев, которые приходили в ужас от одной мысли, что их привезли на земли страшного Краймора. А Трой и прочие, скуки ради, прибавляли паники, рассказывая бедолагам разные истории о Крайнем Юге. Причем врать почти не приходилось, ведь здесь хватит чистейшей правды, чтобы любого довести до седых волос и позорного заикания.

Ну разве что местами капельку преувеличить.

И вот короткое, но утомительное плавание подошло к концу. В здешнем причале, в отличие от предыдущего, нет ни одной каменной детали, сделан целиком из подогнанных друг к дружке небрежно отесанных стволов каких-то исполинских деревьев. У Троя длины рук не хватит обхватить самое скромное, тут потребуется два таких человека, как он. Страшно подумать, сколько труда ушло, чтобы доставить сюда и обработать такую прорву неподъемных бревен. Ведь на берегу, который тянется левее, не растет ничего, кроме жидких серовато-зеленых кустарников. Ни единого, пусть даже самого корявого деревца не видать. Будто хорошо знакомая смертоносная пепельная пустошь, только без ядовитых пятен цветного лишайника и хищной тессеркуллы.

Берег выглядел уныло, и дело вовсе не в почти полном отсутствии растительности – тут хватало других неприглядных вещей. Плоский, как лепешка, заиленный пляж захламлен мелким древесным мусором и разбросанными повсюду китовыми костями. Судя по ширине безжизненной полосы, приливы здесь очень приличные, и там, докуда вода уже не доставала, поднимались невзрачные лачуги с замшелыми стенами из нетесаного камня и односкатными крышами, прикрытыми зеленеющим дерном. Постройки располагались столь тесно, что местами между двумя соседними можно было притиснуться лишь боком.

Только две вещи в окружающем пейзаже если не радовали глаз, то хотя бы не навевали мрачные мысли: это бесконечная водная гладь справа – за выходом из бухты на горизонте она гармонично сливалась с густой облачной пеленой – и горные вершины слева. Холмы начинались уже неподалеку от поселения, дальше они быстро увеличивались, чтобы в итоге взмыть в небеса заснеженными пиками.

Глядя на далекие горы, Трой вдруг вспомнил, что как минимум однажды уже видел что-то подобное. Такие же высокие пики. Нет, даже не такие. Больше, много больше – они до небес доставали. Невероятно огромные исполины, затянутые в ледяную броню, припорошенную снегом. Но ничего, кроме этого, вытянуть из себя не смог, только бессмысленную, хоть и величественную, картинку.

И ведь не первый раз она ему вспоминается, просто теперь с другого ракурса увидел то, что уже всплывало в памяти. Что там за горы – не понять. Так же, как все прочее. Слишком фрагментарные обрывки, в единое целое их не свяжешь.

Остается надеяться, что это до поры до времени. Память по чуть-чуть возвращается, надо верить, что она восстановится.

Ветерок, задувший слева, принес запахи гниющих водорослей и тухлой рыбы. Желудок, отреагировав на вонь, сжался комом, но потом, должно быть, подумал, что последние два дня его кормили далеко не на убой, извергать из себя ему, в общем-то, нечего, и моментально успокоился.