глаза лукаво заискрились.
— Все снова по твоему плану?
— Почти.
— А эта тварь? Она тоже была частью плана?
— Не совсем.
— Ты могла остановить эту тварь Сама.
— Могла, но в дела смертных Я не вмешиваюсь.
— Он устраивал геноцид! Мог погубить целую расу…
— … и Я послала тебя.
— Хм… я понимаю, что Вы не могли вмешаться, но все же. Когда стоит вопрос о целой расе, можно попытаться что-то сделать.
— И дать надежду на чудо?
— Это плохо?
— Само по себе, конечно же, нет. Но разве ты не будешь вечно на него уповать, если чудеса будут исполняться постоянно?
— Думаю, тут исключительный случай.
— Я не согласна. Пока проблемы создаются смертными, то и решать предстоит смертным. Видишь ли, в чем штука, божественное вмешательство очень сложный инструмент. Стоит чуть-чуть, на пол волоска, ошибиться и последствий не избежать.
Арчибальд задумался.
— Но есть же другие способы. Могли вмешаться Жизнь, или Смерть или, на худой конец, Безымянный.
— А что, я-то?! — третий голос ворвался в разговор.
Арчибальд повернул голову и увидел худощавого оборванца с лангалейком за спиной и яркими светящимися глазами, точно такими же, как и у Нее: одним светло-серым, вторым темно-серым.
— Милое местечко, — улыбнулся Безымянный и подошел к столу. Он взял одну печенку и с удовольствием съел. — Неплохо, неплохо.
— Вот, — Мать-Богиня достала из-под стола небольшую шкатулку. Шкатулка была старой потертой, а по всей ее поверхности расползались старинные узоры, источавшие магию. Безымянный достал из-за пазухи небольшой перстень, чернильного цвета, положил перед Матерью-Богиней и без стеснения забрал шкатулку.
— Благодарю. Ну, давай, Арч, бывай, — и, помахав рукой, вышел в дверь. Мать-Богиня положила свою ладонь на перстень и тот исчез.
— Значит, никакого божественного вмешательства? — ухмыльнулся Арчибальд, бросив взгляд в закрытую Безымянным дверь.
— Почти. Видишь ли, Безымянный тоже часть замысла. Жизнь и Смерть никогда не смогут оторваться от самих себя и взглянуть на мир по-другому. Я думала, что, создав их парой, Я решу эту проблему, но даже Мне все не предвидеть. Потому нужен инструмент балансировки, чтобы вся система не закостенела, делясь лишь на черное и белое.
— Смерть говорил, что Безымянный его дитя.
— Да, так и есть. Но решение создать его, не пришло к ним в голову просто так. И, если вдруг, ты его встретишь, то постарайся не говорить ему об этом. Пусть это останется маленьким секретом.
Они выпили горячего тизана и съели по паре пирожных.
— Спрашивай, если хочешь.
— Вы говорили, что не станете читать мои мысли.
— Я и не читала; ты своего лица просто не видишь.
— С Марцеллом покончено?
— Уже давно — два с половиной века назад. Та тварь, что ты убил, уже не являлась Марцеллом.
— Тогда, что это было?
— Последний вызов талантливого алхимика. Жажда реализации собственных идей любой ценой.
— Звучит проще, чем кажется.
— Да. Но это обычное желание людей подчинить то, чего они не понимают и замахнуться на искру божественного созидания. Само по себе, это не преступление; Мы и сами не совсем понимаем, а Боги ли Мы. Вопрос, что за этим стоит. Не стоит давать острый меч малому ребенку. Теперь же, последнее воспоминание об идеях покойного алхимика исчезнет из этого мира.
— Прозвучало грустно. А Юиль? И Ульз с Ольдрой? С ними все будет хорошо?
— Тебя успокоит ответ, что все будет хорошо?
— Прозвучало сомнительно.
Лицо Матери-Богини озарила улыбка:
— Тогда может сам убедиться.
— Так, я же… — он положил руку на грудь, на которой не было огромной дыры, что была проделана химерой. И только тут он осознал, что на месте обожженной культи была уже привычная ему рука с одним отсутствующим пальцем.
— Протяни свою руку.
Арчибальд положил в Ее ладонь свою, но едва успев почувствовать прикосновение, тут же резко ее отдернул.
— Ой! — невольно вырвалось у него, когда по его телу прокатился удар током. Это было резкое и неприятное действо, что омрачило теплую атмосферу заливающейся теплым светом кухни.
— Ничего страшного: так бывает, когда тебя возрождают.
— ЧТО?!
Эпилог.
Арчибальд дернулся и задышал резкими рывками.
— Учитель! — заулыбалась Юиль.
— Кха-кха… кхе… уф… ох… — Арчибальд огляделся. Он лежал на полу, распластавшись у той самой стены, к которой был пришпилен. Его голова покоилась на коленях эльфийки. Он рефлекторно положил руку себе на грудь. На том месте, где должна была красоваться дыра, ладонь наткнулась лишь на собственное тело. О тяжелом ранении напоминала лишь дыра, да неприятно прилипавшие к телу окровавленные одежды. Арчибальд попытался подняться, но резкая боль и чудовищная слабость не дали это сделать.
— Лежите, лежите, учитель. Вы еще слабы — вам нужно немного времени.
Арчибальд огляделся. Юиль выглядела плохо: осунувшееся лицо, мешки под глазами, и побледневшая кожа, делал ее старше на несколько десятков лет. Ольдра сидела чуть поодаль, держа в руках свой даорд, улыбаясь, но и ее лицо было изможденным. Ульз сидел на коленях рядом с Д’Энуре и выглядел свежее всех, если не считать четырех шрамов, что пересекали левую половину его головы. Его глаз уцелел, в отличии от уха что было почти полностью оторвано. Шрамы еще кровоточили, но смертельными не выглядели.
— Мар… Марцелл… — едва прошептал Арчибальд, пересохшим горлом.
— Все в порядке, учитель. Эта тварь умерла, — девушка, будто прочитав его мысли, поднесла к его губам бурдюк с водой. Холодная вода обжигала, перемещаясь по пищеводу комком, будто бы он пил первый раз в жизни.
— Хорошо, — его голос не стал громче, но разговаривать стало легче. — А твари?
— Как только этот ублюдок помер, — заговорила Ольдра, — наверху начался такой раздрай, что и представить себе невозможно. Но думаю это нам на пользу: чем больше они поубивают друг друга, тем легче нам будет выбраться с этого поганого острова. Осталось только решит, что с этим делать, — цвержка кивнула куда-то в сторону.
Арчибальд повернул голову в направлении указанным Ольдрой. Там располагались библиотека и лаборатория.
— Все… все унич… уничтожить.
— Я тоже так думаю, — пожала плечами цвержка. — Но вдруг вы захотите что-то изучить.
Арчибальд отрицательно покачал головой:
— Это плохие знания. Пусть… пусть пропадут навсегда. Уничтожим все и домой.
— Домой, — кивнул Ульз. Возможно Арчибальду показалось, что голос цверга стал более хриплым, а возможно тварь поранила ему горло; из-за бороды не было понятно.
— Да, домой, — Арчибальд с наслаждением произнес это слово и закрыл глаза улыбаясь. — И ни одна сила больше не сможет вытащить меня из него. Клянусь, всеми богами.
… и как покажет время, эта клятва так и останется не исполненной.
