Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— Я этого Антония не видел, — пожал плечами Калиник, — но Фьяманджело знаю. Так что если монах служит у Фьяманджело, то я тебя приведу куда надо. Только бы пират никуда не уплыл до нашего приезда.
— Фьяманджело собирался до самой осени пробыть в Суроже, — сообщил Тихон. — Если он и уплывет, то не дальше Кафы. Сейчас генуэзцы свозят в Кафу много леса и рабов, чтобы отстраивать город.
— Только разговаривать с Фьяманджело я не берусь, — заявил Калиник. — От этого пирата не знаешь, чего ожидать.
— Я сама поговорю с ним, только ты научи меня по дороге латинскому наречию! — попросила Дарина. — Я сумею убедить даже самого жестокосердного разбойника!
— Да? — усмехнулся Калиник. — Но ты, сударыня, будь все время в монашеском платье, чтобы Фьяманджело питал к тебе хоть какое-нибудь почтение. А вообще-то невинным женщинам в пиратский вертеп входить опасно.
— Но какой веры этот Фьяманджело, если дружит с православным монахом? Разве он не латинянин?
— Бог знает, какой веры этот пират, — пожал плечами Калиник. — Я думаю, что он вообще безбожник.
— Пусть так. Мне бы только увидеть Антония — и все сразу станет на свои места! — воскликнула Дарина.
Тихон и Калиник переглянулись, удивленные ее искренним воодушевлением.
— Бог да поможет тебе, доброе дитя, — вздохнул Тихон и, благословив Дарину на прощание, ушел.
Калиник обсудил с молодой боярыней условия предстоящего путешествия, пообещав сохранить в тайне ее имя и звание. Для всех участников каравана, кроме Мартына и Ка-линика, онадолжна была стать монахиней, сестрой Дарией. Купцы из Шумска и Кременцаусловились съехаться в Меджибож через неделю и начать отсюда свое путешествие. Почти все они были знакомы с Калиником, который уже не раз проводил их по беспокойным дорогам и помогал объясняться с разноязычными жителями Тавриды.
Возвращаясь из Меджибожа домой вместе с Мартыном, Дарина не утерпела и рассказала ему, что Антон когда-то по ошибке посчитал его предателем. Мартын, опечалившись, теперь не менее Дарины желал поскорее найти своего друга и оправдаться перед ним.
Молодая женщина старательно готовилась кдальней поездке. В Меджибоже было куплено монашеское платье, платок и удобная обувь для дороги. Несколько золотых монет из тех, что были припрятаны боярынями на черный день, Дарина поместила в кошель, который тщательно пришила к поясу, скрытому под монашеским покрывалом.
И вот день отъезда наступил. Святослав, которому не говорили, что он расстается с матерью надолго, попрощался с нею без слез, и Дарина, собрав всю свою волю, постаралась не заплакать при сыне.
Когда же няня увела мальчика, Ксения и Дарина всплакнули на плече друг у друга.
— Береги себя, дитя мое, — сказала боярыня Ксения, перекрестив невестку на прощание. — Если, не приведи Господь, я потеряю еще и тебя, как Антона, жизнь моя покатится под уклон. И тогда не знаю, достанет ли мне сил вырастить Святослава.
— Я верю, матушка, что судьба нас еще порадует, — сказала Дарина, улыбаясь сквозь слезы.
Скоро они с Мартыном уже сидели на лошадях, а третья лошадь была навьючена дорожными припасами.
— Береги боярыню, Мартын! — напоследок крикнула Ксения верному монаху.
Уезжая, Дарина долго оглядывалась надом, где оставался маленький сын с больной свекровью, и минутами сомневалась в своем отчаянном решении ехать навстречу неизвестности.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Когда вдали между прибрежными горами открылось море, Дарина испытала ни с чем не сравнимый восторг. Сияющая на солнце синь с белыми барашками волн показалась ей чудесным видением, похожим на преддверие рая. На минуту забывшись, женщина кинулась вперед, желая получше разглядеть божественную красоту вольной стихии. И только преданный и осторожный Мартын вовремя остановил ее порыв. Ведь до сих пор, на протяжении всего пути, Дарина вела себя как истинная монахиня, была сдержанной и строгой, почти не поднимала глаз и не выказывала своих чувств.
Стараясь оградить себя от излишнего внимания, она держалась особняком и беседовала только с Калиником и Мартыном. И если поначалу кое-кто из купцов подшучивал и бросал любопытные взгляды в ее сторону, то потом они невольно почувствовали уважение к молодой паломнице в монашеском платье, которая стойко переносила все тяготы пути, ни разу не пожаловалась на усталость и не вскрикивала от страха, даже когда вдали мелькали шапки татарских воинов.
Лишь один из спутников настораживал Дарину своим отношением к ней. Это был довольно молодой купец по имени Харитон. В его лице и повадке просматривалось что-то лисье, и хотя он не был безобразен внешне, но Дарине казался весьма неприятным. Она часто ловила на себе его любопытные и прилипчивые взгляды, в которых угадывалась скрытая, а порой и откровенная насмешка. Когда Дарина беседовала с Калиником, Харитон старался приблизиться к ним и явно прислушивался к разговору. Она решила, что это обычный интерес мужчины к женщине, и всячески старалась показать купцу, что он обязан чтить духовный сан паломницы. Впрочем, иногда ей приходило в голову, что Харитон не верит ее монашескому платью.
Беседуя с Калиником, Дарина прежде всего старалась научиться от него итальянскому и греческому языкам и за месяц пути освоила их достаточно, чтобы уметь немного объясниться и понять собеседника. Калиникдаже удивился способностям и усердию молодой боярыни, которая готова была учиться с утра до ночи.
Имя Фьяманджело не раз звучало в разговорах Дарины и Калиника. И однажды Харитон, незаметно подкравшись к собеседникам, услышал его и тут же с усмешкой поинтересовался:
— Неужто благочестивая сестра Дария знакома с нечестивым пиратом?
Дарина невольно вздрогнула, смущенная вмешательством купца, а Калиник ответил за нее:
— Сестра Дария должна встретиться с одним монахом, который служит у Фьяманджело.
— Я не советую ей встречаться с людьми Фьяманджело, — сказал Харитон, не сводя с Дарины насмешливого взгляда. — Они все очень опасные, даже монахи. Сказать тебе, сестра Дария, почему этот разбойник получил свое прозвище?
Дарина уже немного знала итальянский язык и догадалась, что «Фьяманджело» означает нечто вроде «Огненный ангел».
— Так вот, — продолжал Харитон, — однажды он сжег два венецианских корабля с помощью греческого огня, и с тех пор его так и прозвали.
— А я слышал совсем другую историю, — возразил Калиник. — Говорили, будто однажды татары напали на селение под Сурожем, где обитали греки и аланы. Жители сопротивлялись, тогда их заперли в церкви и подожгли. И вот, когда несчастные уже ни на что не надеялись и только молили Бога о спасении, к ним подоспела помощь. Церковь открыли снаружи, и на пороге появился человек, которого они поначалу приняли за Божьего посланца. Он многих вытащил из огня. С ним были генуэзцы, они услышали, как греки называют его ангелом, и дали ему прозвище «Фьяманджело». А у него с тех пор на лбу остался след от ожога.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
