Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Под утро, когда рассвет уже заглянул в окна золотистыми лучами, Микеле вдруг открыл глаза и внятным, хотя и слабым голосом велел привести священника для исповеди. Дарина беззвучно заплакала на плече у Антона, и супруги вышли, оставив Микеле наедине со священником. Впрочем, исповедь длилась недолго. Скоро аббат вновь позвал к себе Антона и Дарину.
— Слава Богу, я успел сделать для вас все что мог, — сказал он со спокойной улыбкой. — Теперь вы сможете беспрепятственно уехать к себе на Русь. Даже татары по дороге вас не потревожат, у них с генуэзцами уже есть договор о торговых караванах. Спасибо вам, дети мои, что не отходите от меня до последних минут моей жизни.
— Эти минуты не будут последними! — воскликнула Дарина и, не сдержавшись, заплакала. — Мы и так чувствуем свою невольную вину, падре, что из-за нас вы так разволновались и слегли…
— Нет, напротив! Благодаря вам я прожил последние дни своей жизни счастливо и осмысленно. Мне давно уже не было так хорошо, как сейчас. Я покидаю этот мир с благодарной улыбкой. Жаль только, что могу не повстречать в ином мире Елену. Но я надеюсь на эту встречу, ибо ее и моя вера отличаются только земными ритуалами, а Бог у нас один, и он смилостивится над нами, грешными. Ведь мы с ней любили друг друга, как первые христиане, еще не знавшие церковных распрей… Мы любили искренне и простодушно, как первые люди на земле. И вы любите друг друга так же. И да будет с вами покой и радость. Передай этот крест моему правнуку. — Микеле снял с шеи золотой крест, украшенный мелкими бриллиантами, и вложил его в ладонь Антону. — Ну что ж, дети мои, я уже готов ко встрече с высшим судией. Поцелуйте меня на прощание. А я благословляю вас и надеюсь, что Господь тоже вас благословит.
Антон и Дарина прикоснулись губами к его лицу, потом к холодеющим рукам.
— У меня хорошая смерть, я спокоен, я… — речь Микеле прервалась на полуслове, и из его груди вырвался глубокий, хриплый вздох.
Антон и Дарина кинулись к старику, но он уже закрыл глаза и с тихой, почти счастливой улыбкой отошел в мир иной.
Дарина заплакала:
— У меня никогда не было ни деда, ни бабки, а этот старый чужестранец за несколько дней стал мне родным…
— Да… мне тоже, — сдавленным голосом произнес Антон, обнимая Дарину.
После похорон Микеле супруги покинули Кафу, сопровождаемые охраной из генуэзских солдат. Обоз, в котором они ехали, состоял из нескольких повозок, груженных снедью, одеждой, тканями и посудой. Никто из генуэзских чиновников не посмел задержать караван, составленный по приказанию Микеле Каффаро. Да и Фьяманджело здесь многим бьш известен как человек опытный и умеющий за себя постоять.
По дороге Антон и Дарина заехали в Сурож. Здесь бывший пират попрощался со своими моряками, с Тадео и прочими знакомцами, пообещав им когда-нибудь приехать в Солдайю и Кафу с торговым караваном.
Путь домой бьш неблизким и нелегким, но никогда еще Дарина не чувствовала себя в дороге так хорошо, как сейчас. Впервые она ехала не как пленница, не как спутница нелюбимого мужа и не как одинокая странница, пустившаяся в неизвестность, а как свободная и счастливая женщина. Счастье, прежде столь недостижимое, было у нее в руках, — но теперь оно казалось ей слишком хрупким, чтобы удержаться надолго. Она с замиранием сердца думала о том, что ждет ее дома, в далеком селении под Меджибожем. И если бы вдруг там случилось что-то недоброе, то, кажется, ее сердце разорвалось бы, не выдержав такой несправедливости сейчас, после стольких мытарств, на пороге новой жизни.
Когда наконец за поворотом дороги появились знакомые холмы родного селения, Дарина почувствовала, что уже не может выдержать неизвестность, что еще минута — и у нее прервется дыхание от страха и тревоги.
Тогда, попросив Антона, ехавшего верхом рядом с повозкой, дать и ей коня, Дарина вскочила в седло и вместе с мужем помчалась по дороге домой.
Словно из-под земли выросла боярская усадьба, показалась острая крыша терема. По дороге, что тянулась прямо от ворот усадьбы, шла высокая прямая женщина, державшая за руку мальчика. Сердце Дарины замерло, а потом гулко застучало, и она воскликнула, оглянувшись на Антона:
— Это они! Слава Богу!
Спешившись, Антон и Дарина кинулись навстречу сыну и матери. Ксения, что-то шепнув мальчику, выслала его вперед. Святослав подбежал сперва к Дарине, обнялся с ней, а потом остановился перед Антоном, нерешительно замявшись. Антон с улыбкой протянул к нему руки, и мальчик спросил:
— Ты мой отец?
— Да, сынок, я твой отец!
Святослав кинулся к нему, и Антон подхватил его на руки, зарывшись лицом в шелковые кудри сына.
— Отец, я так долго тебя ждал, — порывисто вздохнул мальчик, обнимая его за шею.
Подошла Ксения, и Антон, осторожно поставив сына на землю, обнялся с матерью.
Мартын, Антоний и слуги боярского дома, остановившись чуть поодаль, с улыбками наблюдали за столь удивительным соединением семьи. Картина чужого счастья вселяла в сердца простых людей смутную надежду на что-то истинное и высокое.
Ксения, предупрежденная ранее прибывшим Мартыном, успела подготовиться к встрече и даже не плакала, только голос ее слегка дрожал от сдерживаемых слез радости.
Антон тоже сдерживался, хотя глаза его слишком влажно блестели.
И только Дарина не пыталась скрыть своих слез, обнимая одновременно сына, мужа и названую мать. Впервые в жизни она чувствовала себя не былинкой на ветру, а защищенной женщиной в окружении любимой семьи.
Но плакала она еще и потому, что сознавала быстротечность земных радостей и хотела навеки запечатлеть счастливые минуты в своем сердце.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
