— Вы еще почти ребенок, а уже улетели так далеко от гнезда.
— Гнездо не всегда самое приятное место. — Эмили отвела взгляд. — По крайней мере, для младшей дочери. Что ждало меня там? Изучение скучных наук и сухих истин, далеких от настоящей жизни? Брак по расчету с каким-нибудь стариком? Как ты думаешь, интересно принимать подарки от плешивых простофиль и смеяться шуткам самодовольных балбесов?
— Мне трудно судить. Я встречался только с двумя благородными госпожами, и обе уступают вам в красоте и доброте.
Ее ладонь легла на мою, да там и осталась. Некоторое время мы молчали, потом Эмили толкнула меня в бок.
— Можешь рассмешить меня?
— Рассмешить тебя?
— Да, ты же шут. И вполне приличный. — Ее глаза заблестели. — Ну же, давай. Тебе ведь не трудно.
— Не так-то это просто, — возразил я. — В таком месте…
— Стесняешься? Меня? Ну перестань, Хью. — Она ущипнула меня за руку. — Здесь же, кроме нас, никого нет. Я даже закрою глаза, чтобы не смущать тебя. Разве так уж трудно понять, что может вызвать у меня улыбку?
Она закрыла глаза и выставила подбородок. Ее милое лицо с мягкими чертами было передо мной… пряди ее золотистых волос касались травы…
Я вдруг позабыл, как дышать.
Она была невероятно красива. И еще добра, щедра, умна и смела.
И все, что стояло между нами, вдруг исчезло — остались только два бьющихся сердца. Я положил руку ей на бедро и осторожно — только бы она не обиделась — двинулся выше, по плавному изгибу талии…
Эмили не шевелилась, а я испытал вдруг нечто странное. Дыхание стеснилось, по спине словно пробежали тысячи крохотных ножек. Чувствовал ли я это с самого начала? С того самого мига, когда, открыв глаза, увидел ее лицо?
Обогнув плечо, моя ладонь остановилась у мягкой окружности груди. Ее сердечко дрогнуло, сбившись с ритма. Я почувствовал такое всего лишь во второй раз в жизни.
Мои губы опустились на ее, слегка приоткрывшиеся. Эмили не шелохнулась, только немного подалась навстречу. Языки встретились и начали медленный танец, как сошедшиеся в небе облака.
Она дотронулась до моей щеки. Ее кожа пахла лавандой и бальзамином. Для меня как будто открылся новый мир.
Уже в следующее мгновение мы прервали поцелуй. Эмили улыбнулась.
— Ты сжульничал. Меня предупреждали насчет ловких деревенских парней.
— Разбуди меня. Я знаю, что сплю.
— Тогда просыпайся. — Она положила руку мне на грудь. — А я знаю, что все это наяву.
Мое сердце было готово разорваться от счастья, я все еще не мог поверить в случившееся.
И тут со стороны города донесся громкий, тревожный колокольный перезвон.
Глава 91
Я знал, что такой звон оповещает об опасности.
Действительность напомнила о себе. Я вскочил и повернулся к городу. Всадников на дороге видно не было. Никаких признаков паники на улицах не наблюдалось. На Вилль-дю-Пер никто не нападал. Но на площади уже собиралась толпа. Что-то все-таки случилось.
— Идем. — Я помог Эмили подняться. — Надо возвращаться.
Мы сбежали с холма и помчались к площади. Люди кричали, я услышал свое имя.
Меня перехватил Жорж.
— Хью, они идут. Люди из Боре.
Я посмотрел на Эмили, потом перевел взгляд на Жоржа.
— Откуда ты знаешь?
— Нас предупредили. Пошли в церковь, скорее. Он ищет тебя.
Мы побежали к площади. Жители уже собрались там и громко обменивались мнениями. Протолкавшись через толпу, я увидел сидящего на ступеньках церкви паренька лет шестнадцати — он никак не мог отдышаться. Увидев меня, парень поднялся и сделал шаг навстречу.
— Вы Хью. Я узнал вас по рыжим волосам.
— Ты не ошибся, — ответил я, присматриваясь к нему и находя знакомые черты. — Ты из Боре?
— Да. — Он кивнул. — Бежал почти всю дорогу. Меня послал сюда ваш друг, Норберт.
— Тебя послал Норберт? — Я подошел ближе. — И какие же новости ты принес?
— Норберт велел передать, что они уже в пути. Чтобы вы приготовились. Все.
— Мне нужно вернуться. — Эмили схватила меня за руку. — Я попробую убедить герцога, что он ошибается, что…
— Нет. — Парень покачал головой. — Норберт сказал, что вам нельзя возвращаться. Стефен знает, что вы здесь. За вами следили. Люди герцога будут здесь сегодня вечером. Самое позднее — завтра.
Толпа встревоженно зашумела. Какая-то женщина лишилась чувств. Портной, Мартин, указал на меня пальцем.
— Ну и что теперь, Хью? Это ведь твоя работа. Что нам теперь делать?
Я скользнул взглядом по испуганным лицам. Жены искали мужей и прижимали к груди маленьких детей.
— Мы готовы. Они придут сюда, чтобы забрать то, что принадлежит нам. Мы не склонимся перед ними.
Все молчали. Над площадью словно навис страх. Но тут вперед вышел Одо и, оглядевшись по сторонам, ударил о землю рукоятью молота.
— Я с тобой, Хью. Как и мой молот!
— И я т-тоже, — сказал Альфонс. — С-со своей с-секирой.
— И я! — крикнул Шарль.
Они побежали занимать позиции, но толпа осталась на месте. Потом от нее отделился один человек. За ним другой. Они тоже были готовы драться.
Я повернулся к посланнику Норберта.
— Откуда мне знать, что тебе можно верить? Чем ты докажешь, что пришел от Норберта? Ты сказал, что за госпожой Эмили следили. А если это какая-то хитрость?
— Вы знаете меня, Хью. Я — Люсьен, сын булочника. Хочу стать учеником у Норберта.
— Ученика легко подкупить, — заметил я.
— Норберт так и сказал, что вы потребуете доказательство. И оно у меня есть. Кое-что ценное для вас. Кое-что такое, что мог прислать только он.
Люсьен наклонился и поднял какой-то длинный предмет, обмотанный одеялом.
Я усмехнулся. Старый шут был прав. То, что принес Люсьен, было действительно очень дорого мне. Я оставил его в замке в ту ночь, когда ушел из Боре.
Люсьен протянул мне посох.
Глава 92
В следующие несколько часов наш городок как будто превратился в растревоженный муравейник, где каждый знает, что делать, и все объединены общей целью. Ничего подобного я раньше не видел.
На мосту спешно вбивали в землю десятки заостренных кольев. На деревья втаскивали мешки с камнями. Те, кто умел стрелять, точили наконечники стрел. Те, у кого не было луков, сидели в засаде с мотыгами и колотушками.
К ночи город закончил подготовку и замер в нервном, тревожном ожидании. Согласно плану, при первом же признаке опасности женщины и дети должны были бежать в лес. Я сказал Эмили, что ей придется идти с ними. Но когда пришло время, все они остались в городе.
