— Не плачь, — шепот опалил слух, и я почувствовала, как на глаза наворачивались слезы. — Если бы только ты получила то же воспитание, что и я. Между нами не возникло бы того недопонимания, которое разводит нас по разные стороны глубокой пропасти. Как ты извратилась над моей памятью, так и я… вынужден… кое-что вложить в твою душу. Прости. Но это единственная возможность вытерпеть перемены наиболее безболезненно…
Казалось, Рейсланд хотел еще что-то сказать, но остановил себя. Пока медленно и практически безуспешно до меня доходило, что мне только что пообещали, он поднял руки, положив их мне на щеки, и задрал мне голову. Теперь мы смотрели друг другу глаза в глаза. Желтое пятнышко в центре каждого глаза становилось все ярче и расходилось к границам, как круги на воде.
Из меня будто высасывали душу. Вырвавшись из плена, споткнулась на верхней ступеньке и не удержала равновесие, упав и больно стукнувшись коленом о лестницу. Глаза и щеки заливали слезы. Я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь, потому бежала без оглядки, хотя меня никто не догонял. Что Рейсланд Вольсхий сотворил со мной? С моей душой? Как он посмел?!!
Утирая глаза рукавами туники, я заперлась в «мужской» комнате и взялась за чтение личного дневника Арлаэрна Вольсхого. После произошедшего на лестнице, я впала в страшную истерику и вспомнила об одном небольшом воспоминании нашего нового ректора. Прежний обещал ему подарок, способный вернуть контроль над пробужденными. Вывод? Арлаэрн Вольсхий, потративший много лет на изучение одаренных, либо знал обо мне. либо догадывался. Я ему больше не верила.
Погружаясь все больше и больше в маленький мирок души Арлаэрна Вольсхого, я ужасалась и не знала, придет ли конец этому насилию. Скончавшийся Великий Князь не просто изучал одаренных, он их даже препарировал. Он нас — поправила я саму себя. Подробное описание физиологических проверок, психологических, издевательств над родными и близкими людьми одаренных… Кажется, Рейсланд Вольсхий не ознакомлялся с содержимым дневника, иначе он его бы мне никогда не отдал.
Если Рейсланд Вольсхий хоть на толику похож на своего деда, то у этой страны реальные проблемы. Весь мир погрузится в хаос, если планы Рейсланда Вольсхого будут реализованы. Кажется, я начинала понимать, почему императоры Тшенрана искали способ уничтожить всех, связанных кровью с кланом Дэм.
Он загнал меня в ловушку. Рано или поздно, но у меня был шанс найти способ сбежать из Гнезда. Я сообразила бы как. А теперь… В течение часа каждый в цитадели будет знать, что я не просто целитель, я одаренный целитель, который способен оживлять мертвых. Гигера в качестве доказательства. Не хотелось признавать, что мне нужна его защита. Он вынудил эту защиту принять.
Как бы не так! Линайя Тонверк просто так не сдастся! Мне нужно просто сделать откат.
Как только в голове сформировалась четкая мысль, я даже приободрилась. Если не можешь избежать зла, то сделай так, чтобы пережить его наиболее безболезненным образом. И тут, кивнув дневник Арлаэрна Вольсхого в сторону, бросилась в шкаф за экстренным чемоданчиком. Точнее за тем, что лежит в нем — за личным свирком.
Девять лет назад, когда родительница продала меня достопочтенному на опыты, я сотворила нечто ужасное Я пожрала сущность моей матери. Тогда, будучи четырнадцати летней девочкой, я получила разум и жизненный опыт сорокалетней женщины, который помог мне выжить. Теперь обратное заклинание поможет не страшиться будущего. Глупость зла не ведает.
— Вот оно, — прошептала я, упав на колени перед шкафом.
Я держала свирк в руках, сняв кожаную обложку с передней части корочки. На черной поверхности кровью матери было написано то самое заклинание. Не знаю, какой демон мною в тот роковой час движел, нужные слова сами слетали с языка. Теперь стоило прочесть заклинание вновь.
«Бездумные души, окаянные души подчинитесь! Исподнее зло совершись. Пусть жертвенный лик навечно застрянет в оковах телес чужих».
Казалось бы, ничего не произошло. Но это только казалось. С плеч упал тяжелый груз ответственности, тяготивший много-много лет, и страх раскрытия тайны улег/чился сам собой. Все сразу встало на свои места, и прежние опасения перестали волновать. Глаза больше не слезились. Даже дышать стало легче.
Но оно того стоило. Прошел тот период жизни, в течение которого мне было жизненно необходимо принимать исключительно быстрые и верные решения. Если Рейсланд Вольсхий так сильно хочет заполучить мою силу, так пусть помучается с неразвившейся дурочкой!
Ощущения после отката заклинания странные. Вроде бы сущность не изменилась, несмотря на освобождение подневольной. Смена характера также не ощущалась. Видимо, чтобы осознать изменения требовалось время большее, чем несколько минут.
Вдев корочку свирка в кожаную обложку и убрав обратно в экстренный чемоданчик, а тот сунув в шкаф, я вновь села на кровать, взяла дневник Арлаэрна Вольсхого и откинулась на стену. Чтение омерзительных описаний в этот раз шло намного легче, чем десять минут назад. Я просто не понимала и не представляла, насколько все ужасно. Тошно не было. Разве что непреодолимый интерес попробовать пару штук на том самом засранце, от которого я четыре года скрывалась, прежде чем спряталась в стенах цитадели.
Вскорости я побывала в умывальне и освежила лицо. Нужно было идти к Рейсланду Вольсхому и разобраться, какую именно роль он мне отвел и чем прикажет заниматься в свободное время, которого теперь у меня навалом. Продолжать занятия шагролой с Ласторией Дарэш? У меня ведь неплохо получилось с воскрешением гигеры. Или, быть может, выбрать себе какое-нибудь общее направление чисто для бытовой сферы?
На лестнице меня ждал неприятный сюрприз. Или приятный — смотря как посмотреть. Оскорбленные сестрички-соседки сидели на ступеньках, злились на Мариона Разэла и обо мне не забывали сказать какую-нибудь заковыристую гадость. Причем меня обвиняли теперь в любовной связи не только с Рейсландом Вольсхим, но и с Марионом Разэлом. А заодно и с Фэрусом Сэрдоком за компанию. Он же примелькался рядом в день нападения. Ну хоть без целителя Карэма обошлись!
Их следовало наказать. Но как?
Не успела придумать самую настоящую месть, как одна из сестричек заметила меня. Валла, сжав зубы и кулаки, подорвалась на ноги и со злостью посмотрела на меня. Дэра подскочила следом, отреагировав также, только кулаки засунула в карманы форменных брюк Вдруг мне сильно захотелось размазать обеих по стене лестничного пролета.
Краем глаза я заметила, как сестры, не произнеся ни слова, ринулись в мою сторону и ухнули вниз. Лестница растворилась под их ногами, как подо мною не так давно в день воскрешения Рейсланда Вольсхого. Девчонки держались за материальную ступеньку, не в силах забраться наверх. Их ноги висели в воздухе.
Произошедшее безобразие начинало мне нравиться. Сестрички пыжились-пыжились подняться, а я смеялась в голос над их бесплодными попытками. С одной стороны, плохо это. Если руки соскользнут — падать высоко Если грохнется хоть одна из них, то пусть лучше несчастная сразу скончается на месте. Ранения после падения слишком мучительны, а вероятность смертельного исхода, как не странно, мала.
