Глава 1:
Тиран, деспот и самодур
Табол хохотал, как ненормальный. От скрежета его дурного смеха меня передергивало только первые полгода, а потом просто сдалась. Цепи опутывали запястья, плечи и талию. На ногах закреплены железные кандалы. Мне разрешалось только тихо сидеть в углу клетки и покорно протягивать отяжелевшие руки для очередных лабораторных анализов.
Мага-ученого интересовала только моя особенная магия одаренного, не более того. До сих пор помню каждое мгновение дня, когда меня продали ему. Тихие шепотки его и матери, еле слышный звон монет, звук ухмылки и противно-хриплый голос Табола. Помнила его вечно потные ладони, жесткий хват и тяжелую походку, к которой мне было очень тяжело приноровиться.
Вздрогнув, я проснулась. Прошло больше семи лет с тех пор, как мне удалось чудом вырваться на свободу. Уже шесть лет я находилась в таком месте, которое с большой долей уверенности можно назвать абсолютно безопасным. Вокруг безжизненный дремучий лес, практически непроходимый. А зверье в нем водилось такое, что без команды боевых магов в него лучше не соваться.
Я жила в государственной академии некромантии под главенством старика из разорившегося рода Вольсхих. Насколько мне известно, серокаменный замок и прилегающий дремучий, никому ненужный непроходимый лес — единственная оставшаяся в собственности недвижимость Вольсхих. Вроде имелась небольшая резиденция в столице, где проживал внук старика-ректора, но я точно не знала.
Прилегающий лес опасен и настолько непроходим, что приходилось пользоваться аркой перемещений. Поговаривали, в цитадели имелось немало магических ловушек, которые не срабатывали только на кровных Вольсхих и по желанию кровных Вольсхих. За шесть лет проживания мне не довелось столкнуться ни с одной. Я не искала неприятностей, а потому не попадала в них.
Разомкнув глаза и потянувшись, я сползла с любимого кресла Мозг отказывался работать после особенно буйной вечеринки, которую возглавил один из наших наставников, подкинув «на десерт» к самогону несколько бутылочек покупного дешевого пойла. Парни с ужина натаскали еды для закуски, но вместо применения по назначению банально насмехались.
Мясо при соприкосновении со слюной некроманта оживало вне зависимости от степени прожарки или варения. Все, что когда-либо бегало, летало или плавало, продолжало пытаться бегать, летать и плавать, вырываясь из круга рук подвыпившей магической молодежи. Ожившие куски мяса перекидывали друг другу под оглушительный гогот и пугали жучками парочку слабонервных девочек. Тем и развлекались.
Неприятности ничто не предвещало: конец августа душен и засушлив, солнце ослепительно и легкий ветерок, как глоток прохлады, недостижим. Лес вдали за внешней стеной зелен круглый год. небо монотонно ясно без единого облачка. В углу продолжали шуршать крысы, выгрызая норку в каменной стене, и с Крайней Башни золотистые малютки семгой сбрасывали своих оперившихся птенцов, обучая полету.
В сей будний день для адептов государственной академии некромантии проходил до обидного привычно. Вялый подъем начался начинаться ближе к полудню, а сытный мясной обед будил и приводил в чувство только к двум часам. Относительно свободное время тратилось для личного досуга либо на необременительную лекцию одного из академиков. Далее следовал скромный ужин, бешеная вечеринка в бальном зале или в тренировочном в подземелье. Далеко за полночь адептов наконец одолевал сон до следующего полудня.
Для меня, Линайи Тонверк — адепта седьмой, последней из академических, ступени — типичный день включал в себя еще посещение невостребованной, оттого пыльной и всеми забытой библиотеки. На нее я предпочитала тратить досуговолекционное время, а на вечер между ужином и вечеринкой планировала поход в личную алхимическую лабораторию. Ею, кроме меня, изредка пользовались.
Академики вели не менее праздный образ жизни, нежели адепты. И ели вместе с нами в столовой, и пили по ночам по поводу и без. Оценки за квалификационные работы ставили не глядя и даже не старались понятно донести лекционный материал. Практических занятий не было вовсе. Ни одного за пролетевшие шесть лет моей академической жизни.
Если кому-то в государственной академии некромантии хотелось получать знания, то у того всего два выхода: либо переводиться в другую академию, либо искать знания самостоятельно. Тех, кто стремился к знаниям, находилось критически мало. Помимо меня тягу к новому и совершенному показывал разве что Сарон. Он появился в академии немногим раньше меня (раз уж мы оба в этом году получили седьмую ступень), но умел во много раз больше.
Для меня знания являлись гарантом жизни и планом на экстренный случай. Ежедневно я просыпалась за полчаса до обеда, посещала библиотеку, в которой устроила себе комфортный уголок, в последний раз ела около двух часов ночи и только к пяти возвращалась в просторную шестиместную комнату, которую занимала единолично на протяжении шести лет. Помимо ненужного хлама в библиотеке удавалось найти реликты, благодаря которым я не только познавала врожденный дар на стыке целительства и некромантии, а также совершенствовалась в зельеварении.
Подобный распорядок дня полностью соответствовал моим требованиям к идеальной жизни, главный из которых — свобода. Никто и ничто не вынуждало изменять привычкам. Отсутствие контроля за алхимической лабораторией и аркой перемещений позволяло беспрепятственно зарабатывать на одежду и безделушки изготовлением редких составов и продавать их в Роуге. Город в нескольких часах пешком от академии через дремучий лес официально носил название Роугшер, только его можно было услышать исключительно от чужаков.
Таким образом незаметно пролетели шесть спокойных лет. Старичок-ректор, будто невидимка, личного имени которого никто и не помнил, подписал документ на повышение ступени до седьмой, как делал шесть раз до этого. Передвигался старичок исключительно с помощью клюки и вызывал к себе стойкое чувство небрежения. Казалось, будто он вот-вот отправится в последний путь на поклон к Истинным.
В Истинных — богов, которых почитала моя мать, я не верила, но при любой возможности припоминала. Эдакое слово-паразит, от которого я не могла и не пыталась избавиться. Боги слишком аморфны и неосязаемы, их милость мала, мелочна и незаметна. Демоны злее, явственнее и активнее. В демонов я верила, в богов — нет.
Седьмой год в государственной академии некромантии, еще не начавшись, полетел в Подземный Дворец к Королю-Мертвецу. В цитадель, приютившую академию, прибыл младший князь — Рейсланд Тишиер Вольсхий. Мне уже доводилось столкнуться с этим болваном в довольно неприятном качестве, и в его последующие посещения академии я запиралась в библиотеке или лаборатории и старалась не попадаться ему на глаза. Один из местных парней по имени Сарон, с которым мы сидели на одной скамейке в столовой, жалел меня и натаскивал еды, если приходилось скрываться несколько дней.
Как только показалось, будто услышала его жесткий, как наждачная бумага, голос, так сразу вспомнила наше с ним знакомство. Роуг, лето, жара. Совсем как сейчас. Небольшой популярный кабак, в котором я покупала несколько кусков сыра на дальнейшую дорогу. Мне было страшно останавливаться. Я боялась, Табол выпустил ищеек по моим следам, и вскоре мне снова придется спать в холодной клетке как лабораторная зверюшка.
