Книга Изгнанная из рая - Даниэла Стил

— Без малого год тому назад, — ответилаГабриэла. — Но я до сих пор не понимаю, что на меня нашло. Раньше я дажене смотрела на мужчин и не думала о них — я готовилась стать послушницей.Наверное, ни я, ни Джо — его звали Джо — не понимали, что мы делаем и куда этоможет нас завести. А потом стало слишком поздно. Наши отношения длились почтитри с половиной месяца. Сначала мы хотели уйти вместе — я из монастыря, а Джоиз прихода, где он служил священником. Но он не смог расстаться со священством.Для него в этом заключался весь смысл его жизни. К тому же у него было своепрошлое, которое никак не отпускало его. Он не мог сложить с себя сан и не могоставить меня. Душа его металась, ища выхода. В конце концов он нашел третийпуть и… убил себя, оставив мне записку, в которой, как сумел, объяснил свойпоступок.

— А ребенок? — Сам того не замечая, Питер сильнеесжал ее пальцы, но Габриэла не отняла их у него.

— Ребенка я потеряла. — Как именно это произошло,Габриэла помнила смутно; вся последовательность событий представала перед нейкак вереница неясных, полуразмытых, почти сюрреалистических образов и картин,которые никак не были связаны между собой. Это, однако, не мешало ейпочувствовать себя так, словно чья-то невидимая, холодная рука сдавила ейсердце.

— Потом мне сказали, что это был резус-конфликт, новыкидыш спровоцировали кое-какие обстоятельства, — добавила она.

Питер кивнул. Он знал, что у Габриэлы — как и у него самого— отрицательный резус, и был прекрасно осведомлен о том, что такоерезус-конфликт и чем он может грозить молодой женщине.

— Бедная, бедная Габи! — тихо произнесПитер. — Для тебя это был тяжелый год.

А у нее вообще была нелегкая жизнь. Питеру оставалось толькогадать, как Габриэле удалось не озлобиться, не сойти с ума и не отправитьсявслед за Джо, как поступил бы на ее месте кто-то более слабый.

— Если ты имеешь в виду Стива, — сказалаона, — то это совсем другое. Быть может, тебе это покажется странным, нонаши отношения были почти честными и, если хочешь, примитивными. Не скрою,когда он предал меня, мне было очень больно, но в глубине души я всегда знала,что не люблю его по-настоящему. С самого начала я попала в ловушку, из котороймне нелегко было выбраться, но Стива я не любила. Никогда. Даже вначале.

— Для него ты была легкой добычей, — согласилсяПитер, глядя на нее и пытаясь представить, какой была Габриэла год назад икакой она стала сейчас. — Надеюсь, он получит чертовски долгий срок ипросидит в тюрьме до самой старости. — Полицейский инспектор сказал ему,что это весьма вероятно, и Питер был искренне этому рад. — А ты? Что тысобираешься делать дальше?

— Я? — Габриэла, казалось, дажерастерялась. — Не знаю. Наверное, начну все сначала. Буду писать,работать. Теперь я стала умнее… — тут она рассмеялась, но сразу снова сталасерьезной. — С тех пор как я вышла из монастыря, я многому научилась. Вобители я не знала, что такое реальный мир, — там я была защищена от всегои привыкла чувствовать себя в безопасности. Должно быть, страх потерять такуюзащиту и погубил Джо. Он просто не знал, как жить без этого. И как выжить…

Но Питер только покачал головой. Джо дезертировал в самыйрешительный момент, оставив Габриэлу совершенно одну. Накидывая на шею петлю,он думал только о себе. Его не остановило даже то, что Габриэла будет винить вего смерти себя. Нет, этот Джо определенно ему не нравился, — судя повсему, он был слабым, эгоистичным человеком, а эгоистов Питер не переносил.

Впрочем, Габриэле он ничего об этом не сказал.

— Тебе нужно время, — негромко проговорилон. — Время, чтобы успокоиться и залечить свои раны. Того, что ты ужепережила, хватило бы на десять жизней, и, прежде чем начинать жить сначала,тебе просто необходимо найти ответы на свои вопросы и расставить все точки над"и".

— Я надеюсь, что мне в этом поможет работа надрассказами, — ответила Габриэла. — Когда пишешь — легче разобраться всвоих собственных чувствах. Мне трудно сейчас все объяснить, но… ПрофессорТомас, о котором я рассказывала, открыл мне новый путь, о существованиикоторого я прежде даже не подозревала. Этот путь… он ведет в мою собственнуюпамять и в мою душу — туда, где осталось что-то недовысказанное, недорешенное.Именно так я сумею в конце концов разобраться и с собой, и со всем, что со мнойбыло. Только потом я смогу говорить со всем миром как настоящая писательница, котораяне выдумывает сюжеты, а живет ими.

— Я, конечно, не писатель и ничего в этом непонимаю, — усмехнулся Питер, — но мне кажется, что ты всегда знала,где находится этот путь, и интуитивно, ощупью уже шла по нему. Профессор толькоярче осветил его для тебя и, возможно, предсказал самые крутые участки и самыеопасные повороты. В одном ты права: никто не сможет пройти этот путь за тебя…

Габриэла хотела что-то сказать, но в этот момент в палатузаглянула дежурная сестра, которая разыскивала Питера. В больницу только чтопривезли подростка, которого сбила неизвестная машина.

— О господи!.. — воскликнул Питер и вскочил. Онготов был разговаривать с Габриэлой хоть до утра, но в данном случае ничегоподелать было нельзя. Питер был врачом, и его работа состояла в том, чтобыспасать чужие жизни. И, попрощавшись с Габриэлой, он бегом выбежал из палаты.

После того как дверь за ним закрылась, Габриэла еще долголежала без сна, думая о Питере и удивляясь себе. Она еще ни с кем неразговаривала так откровенно, и теперь он знал всю ее историю. И, как нистранно, Габриэла нисколько об этом не жалела.

Через три часа Питер вернулся. Он тихо зашел в палату, ноГабриэла крепко спала, и Питер только молча постоял рядом с ней несколькоминут. Потом он ушел в свой чуланчик и улегся там на походную кровать. Питерочень устал, но заснуть долго не мог: он вспоминал все, что рассказала емуГабриэла, и удивлялся, как человек может перенести столько боли иразочарований. Главное, чего Питер никак не мог понять, это почему в мире никакнельзя обойтись без страданий. Он не знал, что тот же самый вопрос задаваласебе и Габриэла, но ответа на него не знал, наверное, никто на земле.