Формально он был назначен инквизиционным куратором провинции, с широкими полномочиями, и Айтен готов был носом перерыть землю, но разворошить колдовское гнездо. Нутром чувствовал, что в гористом краю, покрытом непроходимыми лесами и болотами, затаились отступники.
Он вполне представлял, в какое захолустье отправляется, поэтому разглядывая уродливый, обшарпанный городишко с кривыми улочками, непролазной слякотью и хмурых людей, бровью не повел. Зато глава Неймар и горожане ожидали увидеть напыщенного книгочея или ярого толстобрюхого ортодокса, но никак не гиганта со шрамом на все лицо и ехидной усмешкой.
Поскольку отдельного здания инквизиторской палаты в Гескеле отродясь не было, прибывшему инквизитору выделили кабинет в ратуше и приставили охрану из числа гарнизонных вояк.
— Плешка тараканья, — уловил Айтен из кабинета разговор десятника с подчиненным. — Ежели в столице все такие магистры — инквизиторы, то каков же их главный?
— Мать ти-ти! — вторили тому. — К такому попадешь — слива из жопы со свистом вылетит!
— Нужно или слив жрать меньше, или с отступниками не якшаться, — оборвал их беседу Митар. От неожиданности двое подпрыгнули и вытянулись по струнке. Но две угрюмые рожи — одна бородатая, как у лиходея, другая хитрая, продолжали смотреть дерзко. — В поход пойдете оба.
Двое служивых промолчали, но как только скрылся, пробурчали:
— Побегай по пролесью — сам не обделайся!
Но Айтену было не до перебранки. Перво-наперво нашел сиделку для Вопета. Затем для себя комнату.
Наспех разложив вещи, собирался осмотреть гарнизон и наведаться в архив, как вдруг бородатый детина нахально завопил во все горло:
— Эй, счастливчик Митар?!
Почуяв нечто интересное, вокруг все притихли. Старика Неймара на месте не было, вот и творилось безобразие в ратуше.
— Там, плешка тараканья, ослепительная столичная красоточка жаждет вас увидеть, — хмыкнул Эсель, с насмешкой буравя взглядом, мол, явился, гроза местных баб.
Айтену замер. Ослепительную красавицу он знал лишь одну, но не верил, что это Дэя. Выбежал на улицу, и глаза полезли на лоб. Она! Что вся разношерстная толпа прилипла к окнам и наблюдает за ними, даже не сомневался. Любопытные взгляды буравили затылок и спину, как кровожадная мошкара на болотах.
Увидев Сьези, он возликовал и тут же огорчился, ведь придется объясняться, отталкивать ее, когда она вот тут — рядом и смотрит с надеждой и радостью. Слова застревали в горле. Но Дэя вновь поразила.
Сверкнула глазами и отрезала:
— Я не уйду!
«Всевидящий, какая же упрямица!» — умилился. Однако спохватился, что одета не по погоде, и попытался вразумить, но Дэлинея продолжала упрямо твердить:
— Когда вы освободитесь? — и поглядывала столь соблазнительно.
— Дэя! — прошипел. — Я простолюдин! Я хочу семьи!
От ревности она разъярилась, затопала ногами. Митар смотрел на нее и размышлял:
«Пришла ко мне вопреки препятствиям и приличиям. Так не дурак ли я, обижая любимую отказом, делая врагом?»
Ему показалось, что придумал хороший план, как остановить ее, убедить не творить глупостей и не мучить его.
— Идем! — потащил за собой.
«Стоит взбалмошной аристократке увидеть убогую комнатушку в гостинице, меня в исподнем — от романтики не останется и следа. Сама сбежит и больше не вспомнит!» — однако получилось иначе.
Чувственная, нежная Дэя нежилась в его объятиях, а Айтен не желал отпускать ее. Она пахла столь чудесно, что ему хотелось прикасаться к каждому ее пальчику, ушку, плечику… — обладать ею полностью.
Сколько раз ему снилась Дэлинея, но чтобы грезы воплотилось наяву?! И тут появляется Лужо…
Прекрасные серые глаза потемнели, прищурились, и он едва успел перехватить мягкую руку с розовыми блестящими коготками. От ревности Дэя впала в бешенство и смотрела так, что он задыхался от восторга и счастья. И в тот миг осознал: умрет, но ее никому не отдаст. Потому что без этой женщины ему не нужны ни надел, ни подъемная выплата. Все это он хочет только для нее.
Она ластилась, как самая ласковая кошечка и сладко мурлыкала: «Не хочу уходить. Главное, что у меня есть ты…», а он не хотел отпускать.
Когда спустился, у гостиничного порога натолкнулся на сальные ухмылки охраны и нытье бородача напарнику:
— Тараканья плешка! Такая столичная красоточка! — на наемного десятника, бородатого, в волчьей шкуре Сьези произвела неизгладимое впечатление.
— Да она ж за капюшоном скрывалась! — поддел крепыш напарника.
— Хорошего коня и под рогожей видно!
— Зубоскалите?! — прошипел Митар, недовольный, что вояки сплетничают о Дэе и сравнивают ее с кобылой.
Оба вскочили с лавки.
— Хорош. Поняли! Но старик Неймар строг, женит тебя на этой штучке! — по глазами инквизитора, бородач Эсель прочитал: «нашел, чем пугать», поэтому добавил с ехидцей: — Кстати, к тебе и вторая нагрянула.
На что Айтен нехотя процедил сквозь зубы:
— Вторая свободна. Кстати, придворный лекарь, — уточнил намеренно расплывчато, но заманчиво. Вдруг свезет, и Лужо заинтересуется нахальным дуралеем.
— Мать ти-ти! Зажрался! — хмыкнул крепыш Ноэн. — Вот ты кудреватый! И не красавец ведь! А первая кто?
— Тайна! Но кто косо глянет… — инквизитор стиснул кулак.
— Да за такую красоточку и по морде схлопотать не обидно, — широко улыбнулся Эсель, показывая зубы, понесшие потери в одной из былых драк.
— Так уделаю, что лекарь понадобится.
— Дворцовый? — захохотал Ноэн. — Эх, Эсель, не упусти!
— Именно, — по глазам Митара читалось, что в словах его лишь часть шутки, остальное — предупреждение.
— Не любит старик драчунов, — заметил крепыш серьезно. — Вышлет на болота на лунье, охота буянить враз пройдет. А если в зиму, так и по бабам станете более не ходоками — отмерзнет.
— Сурово у вас тут.
— Живем же… — Эслер склонил голову. — Уж вечер. Мы в «Теплую», пропустить по кружке, пойдешь? Или святоша?
— Я святоша — хоть куда, — усмехнулся Айтен с прищуром.
— Так и видать. Тут в двух шагах…
Митар не выспался, устал, но понимал: лучше пойти. А что подшучивают — сам хорош. Да и прежде тоже вдоволь поиздевался бы над таким бедолагой.
Пока шли, продолжали перекидываться шутками. Но «Теплая берлога» действительно оказалась рядом.
— Не очень-то богатая фантазия, — подметил, кивнув на вывеску.
— Ут и Дет — братья. Вот и вышло так.
— М-м, — протянул, входя вовнутрь.
Резкий запах мужских тел, вина, пива, жаренного лука окутал с порога, однако в холодном краю — теплое, шумное место пользовалось успехом. Почти все столы были заняты, но для них, коротконогий хозяин выгнал из-за грубо сколоченного стола нескольких типов, которые тут же пересели к другой компании.
